исполнителей соответствующей когорты, снова припомнив малоприятную параллель с законом тяготения, перед которым-де, как перед природным явлением, человеку пасовать западло, — все равно все сгорит к чертям!

— Не прыгну, — ворчливо откликнулся Сеня от скуки и за неимением других собеседников, — и вслепую через туман не попрусь.

Но голос из магнитолы продолжал долбить раз за разом: «Все равно все сгорит к чертям! Все равно все сгорит к чертям! Все равно все сгорит к чертям!» Не то как фанатичный проповедник, не то будто злая училка с указкой, предпочитающая вдалбливать в детей знания, а не давать ученикам возможность самостоятельно их усвоить.

Прогнав несколько творений доморощенных рэперов, магнитола погружалась в более глубокий культурный слой. Вытаскивая из него композиции, не так давно пребывавшие в хит-листе радиостанции «Европа плюс», по большей части иностранные. Затесалась в их ряды и парочка отечественных песенок, но последние лично Сеню не впечатляли. А наличие их в хит-листе он мог объяснить двумя способами — либо у кого-то папа олигарх, либо продюсер любовник.

Напротив, некоторым из композиций Сеня даже пытался подпевать. Насчет собственных вокальных данных он не обольщался, но с другой стороны, кого стесняться-то? Он здесь один, не считая тумана. И в машине… и на километры вокруг.

Натешившись и с хитами не первой свежести, программа воспроизведения, сидевшая в магнитоле, опускалась еще глубже — к самому дну. А дно, оно дно и есть. И обычно там водятся-скрываются монстры. Может, и не Ктулху, но радости от встречи с ними Сеня испытывал немного. Зато иная песенка заставляла его задаться вопросом: «Неужели и это я записал? Или друзья прикололись… однокурсники… еще в студенчестве?»

Утешало лишь одно: прежде чем выйти на следующий круг — к рэперам, а за ними к лауреатам хит-листа, магнитола ограничивалась всего одним обитателем дна. Да и обитатели эти, Сеня вынужден был признать, все-таки были друг дружке рознь.

Например, когда певица, видимо в надежде на преференции во время новогодних гастролей назвавшаяся Ёлкой, воспела город во Франции, он же сорт сыра — это было еще ничего. Тут хоть голос приятный и запоминающийся… даром, что Сеня не забыл, как несколько лет назад и этот голос, и песня эта звучали из всех приемников, а также утюгов, холодильников, пылесосов и стиральных машин, постепенно приедаясь.

Но вот другой певице, с не по-здешнему звучной фамилией Ваенга (и с вокальными данными куда более скромными) отчего-то приспичило потревожить прах великих художников. И добро, если б были претензии к их искусству. Так нет же — просто вздумалось напомнить граду и миру, что образ жизни гении вели, мягко говоря, далекий от здорового. Даже к наркоте вроде были неравнодушны.

— Правда, наркоманов миллионы, — снова нехотя подавая голос, возразил Сеня, нетерпеливо ожидая окончания песни, но сам пропустить ее не решался, потому как почувствовал в порядке воспроизведения некий тайный смысл, — а вот великих художников среди них…

Фразу свою ворчливую он не закончил — буквально сглотнув судорожно последние слова. Потому как боковым зрением внезапно приметил в тумане заметно выделяющийся на общем серовато-белесом фоне… бледно-голубоватый… просвет. Просвет!

И не веря собственному счастью, немедля завел мотор.

«Как же ты велика и могуча, о, русская попса! — со смесью иронии и благоговения думал Сеня, рванув в направлении просвета и уже не обращая внимания на неровности под колесами, — даже природа… погодные явления тебя боятся! Так что, если теперь я услышу о внеплановом солнечном затмении… или о наводнении где-нибудь, я буду знать, почему так случилось!»

На ходу он еще прибавил громкости, развивая успех. И буквально прорвался сквозь туман под проясняющееся небо раннего утра. Чтобы, проехав несколько секунд… резко затормозить и сделать эффектный такой (жаль, оценить некому) «полицейский разворот». Под стать Голливуду… ну или больным на голову стритрейсерам, что любят гонять по ночам, не щадя ни покоя сограждан, ни собственных жизней, ни, тем более, правил дорожного движения.

Но в случае с Сеней столь лихой водительский трюк был продиктован, напротив, чувством самосохранения. Не спохватись и не развернись он в последний момент — вылетел бы на полном ходу да сорвался с довольно крутого (примерно полтора метра высотой) берега (!) реки.

Реки?

«Боже! — мысленно взмолился Сеня, совершенно обалдевший, вываливаясь из машины, — пусть это будет просто большая река!»

2

Сигареты не помогли бы. Точнее, шок был настолько силен, что курение скорее бы принесло рак легких, чем успокоение. Хотя еще раньше (благо, на здоровье Сеня не жаловался) наверняка закончилась бы единственная, имевшаяся в наличии, пачка.

Добро, хоть магнитолу сообразил выключить — не стал впустую расходовать энергию аккумулятора. Потому как оказаться в неведомых далях на машине с посаженым аккумулятором не пожелаешь и врагу.

Какое-то время… не меньше часа, а то и двух-трех, Сеня точно не знал, он просто сидел на жесткой земле, привалившись спиной к автомобилю и поглядывая, то на синеющую гладь воды (говорят, нервы успокаивает), то по сторонам. Пока окончательно не рассвело и не прояснилось, туман не спал, давая возможность рассмотреть окружающий пейзаж во всей красе. Незнакомый пейзаж.

То есть, ни на оживший кошмар, ни на ландшафт чужой планеты или на полотно художника-авангардиста (хоть абсентом баловавшегося, хоть чем покруче) открывшийся Сене вид вовсе не походил. Ничего особенного, все вполне земное, вроде банальное даже. С одной стороны темнел сосновый лес, с другой высились холмы… и кажется даже горы, кое-где поросшие опять-таки соснами. С третьей стороны синела вода; хотя Сеня по-прежнему не различал противоположного берега, он продолжал утешать себя, что это просто река такая, полноводная. Вроде Днепра, который редкая птица перелетит, если верить классику. А между лесом, горами и… ну ладно, рекой — полоса круто обрывающегося берега.

Ничего особенного. Вот только мало было общего у этого пейзажа с тем, что Сеня видел из своей машины прежде, чем опустился туман. То есть с полями и лесами, мимо которых вилась дорога. А главное: ни малейших признаков, ни то, что шоссе, но хотя бы асфальта. Как, впрочем, и других следов цивилизации. Не считая, понятно, Сениной «тойоты».

С другой стороны, хоть навигатор так и не очнулся, но Сеня помнил отчетливо и потому был уверен: в тех местах, через которые он проезжал незадолго до того, как угодил в туман, не было не то что моря, но даже такой реки, через которую могла бы