бородач, поглядывая в задымленный зал, в лицо Кирилла.

— Вот держи адресок. Если что, пиши. Меня Иваном величают. Иван Рябов или Рябой. А тебя как?

— Кириллом мать с отцом назвали. Можно Кир.

— Кир, — хмыкнул бородач. Хорошее имя. Качественное и рациональное.

— Вот — вот, так меня одна подруга и зовет. Говорит: «Ты у меня Поздняков, качественный и рациональный». Ну, Иван, спасибо за угощение, за адрес и доверие. Пойду спать. Притомился малость. Да и шумно здесь.

— Будь здоров, Кир. Я еще посижу. Мне шум и гвалт в радость. Намолчался там в ямах. Лопатой да киркой маши, кричи, вой, все равно кроме медведей никто не услышит.

Пожав крепкую ладонь Рябова, Кирилл аккуратно сложил салфетку с адресом Ивана и положил в бумажник.

Вернувшись в гостиницу, прошел мимо дремавшей дежурной по этажу, отдернул занавес в холле и в полумраке, увидев свою раскладушку сел. Та, сложилась пополам, ударила по голове. Кирилл, чертыхаясь, поднялся. Раздался смех, показалась голова из одеяла, сверкнули золотом зубные коронки. Кирилл понял, что это соседи решили подшутить над ним и сдвинули ножки раскладушки так, чтобы она сложилась под ним.

— Вот черти!

— Семен! — Протянул волосатую руку сосед. — Куда летим?

— Да пошел ты. Что не спится? Шутки шутишь? — потер ушибленную голову Кирилл.

— Скучно. Бессонница. Не обижайся зазря, товарищ. Я из Одессы — картавя, ответил сосед.

— А… Все ясно. Спокойной ночи. — Плюхнулся Кирилл на подушку и моментально захрапел.

— Вот и этот в храп. Не поговорить, не посмеяться — остался недовольным одессит. Достал из пакетика поролоновые вкладыши, аккуратно воткнул в уши и уставился, в темный потолок, бормоча под нос: — Скоро рассвет, а Германа все нет и нет…

Рано утром Кирилла разбудил луч света. Проснувшись, с трудом помнил, что снилось. Но отчетливо осознавал, — пора бриться, пить кофе и собираться в полет.

Достал электробритву, кипятильник, пакетик с черным кофе.

Из графина плеснул теплой воды в стакан, включил кипятильник в розетку, подождал, пока забулькают пузыри, высыпал кофе, сахар и стал елозить бритвой по щекам.

Соседи стали потихоньку просыпаться и собирать постели. Электрошнур бритвы задевал за лицо одессита. Тот морщился, водил носом, но не просыпался. Наконец открыл один глаз: «Я еще здесь?»

— Нет, ты уже в Израиле, — ответил Кирилл.

— Да? Вот, как славно! А я, то думаю, отчего, так славненько спалось? Кофейком пахнет. Благодать. Дай хлебнуть?

— Щас… Разогнался. — Кирилл нахлобучил на голову соседа подушку. Пару раз тихонько пристукнул. — Спи, отдыхай, Одесса, — собрал вещи, и на ходу отпивая кофе, вышел из холла.

Полет прошел штатно. Пристегните ремни, взлет, посадка…

Рига встретила Позднякова прохладной погодой. Усевшись в электричке к окну, под стук колесных пар на рельсовых стыках, он созерцал незнакомые пейзажи. Заливные луга, телеграфные столбы мелькали быстро и нескучно. Машинист объявлял на латышском языке остановки. Народу в поезде было мало. Сезон отпусков только начинался. Выйдя на перрон станции, Поздняков по указателю пошел в сторону санатория.

Архитектура поселка удивляла готическим стилем. Остроносые шпили деревянных зданий, венчали флюгеры с фигурками людей и животных. Крыши аккуратно уложены красной черепицей. В окнах горшочки с цветами и ажурные занавески. Надписи на магазинах, названия улиц — на английском и латышском языках. Русская речь звучала редко и отчего — то резала слух, не вписываясь в колорит пейзажа.

Кирилл заметил идущего впереди высокого молодого человека с огромной сумкой, а ля «смерть носильщику» в руке. Обогнал и, заглянув в лицо, поздоровавшись, спросил, не по пути ли им.

Выяснилось, что да, по пути. Молодые люди зашагали дальше, продолжая знакомиться на ходу.

— Тяжелый багаж? — спросил, Кирилл.

— Ордена и медали. Как нацеплю, все местные дамы — мои. — Ответил, смеясь, Владимир Кунец.

— Где служишь?

— Тихоокеанский… Большой противолодочный корабль. А ты?

— Северный. Морпех.

— О! Уважаю… Будем дружить.

— Давай.

— А вот и наша хижина, — обрадовался Кирилл, увидев табличку с надписью: «Санаторий МО» на больших кованых воротах.

Сдав путевки в регистратуру, Кирилл и Владимир прошли по деревянной крутой лестнице на третий этаж лечебного корпуса.

— Смотри, какая милашка, — подмигнул Кунец Позднякову.

Им навстречу шла девушка в медицинском халате.

— Стоп, стоп… Место занято, — раздался голос сидевшего в кресле парня. Мрачно посмотрев на новеньких, тот поднялся, обнял за талию девушку, пытаясь увлечь за угол коридора.

— Не сейчас, не сейчас. Коля. Ты же видишь, что мне нужно разместить в палатах этих симпатичных молодых людей. Мальчики, выбирайте,… палата направо, палата налево…

— А ты, в каком кубрике ночуешь? — спросил Владимир у старожила.

— В палате № 17.

— Хорошо, что не в палате № 6, — усмехнулся Поздняков. — Загребаем в каюту слева по борту, мисс.

Войдя в просторное помещение с четырьмя койками вдоль стен, офицеры начали распаковывать багаж.

— Так, где мои ордена и награды, где мои адмиральские лампасы? — запел Владимир, выставляя одну за другой на стол бутылки с коньяком, раскрывая пакеты, пахнущие копчеными балыками, крабами.

Освободив сумку, пнул ее ногой под кровать и аккуратно прикрепил на стенку фотографию симпатичной женщины, предварительно несколько раз поцеловав.

— Женушка моя любимая, Любаша, ты мой ангелочек…

Затем улыбнулся и подмигнул вошедшему в палату соседу:

— Что хороша латышка — сестричка?

Тот, глянув на стол, молча открыл одну из бутылок и налив полстакана коньяка залпом выпил. Закусил кусочком балыка:

— Она не латышка. Она — хохлушка. Латышки в санаториях не работают. Брезгуют.

Затем, выпив еще полстакана, представился:

— Николай. Капитан дальней стратегической авиации, Николай Пряхин, — и увалившись на кровать мутным взглядом уставился на друзей.

— Наш человек, — усмехнулся Кирилл.

— Пожалуй, споемся, — кивнул Владимир.

— Споемся, споемся, — буркнул Пряхин и затянул: «Калина красная, калина вызрела…».

В дверь заглянула медсестра: «Коля, ты опять?»

— Тсс, все, все, Танюшка — замолк Николай.

Когда девушка вышла, игриво пошатывая бедрами, Владимир спросил:

— Все здесь барышни такие бойкие?

— Разные, — ответил Владимир.

— Посмотрим, попробуем…. Держи Кир.

Выгреб из сумки пачку презервативов и бросил на стол.

— О! Так это — же, как раз — то, что мне вчера ночью Танька заказывала. Я возьму? — протянул руку Пряхин.

— Бери, бери, на всех хватит, —