послышался раздававшийся по камням стук лошадиных подков, а затем голос извозчика, который о чем-то горевал, потом стонал и, наконец, проклинал, точно с ним случилось какое-нибудь несчастье.

– Ступай, папа, беги скорей, чтобы узнать, что случилось, – сказала Диана своему отцу. – Мне здесь хорошо. Сад этот так нравится мне. Оставь мне только твой плащ, я буду ждать тебя не шевелясь. Вернувшись, ты найдешь меня здесь у подножия вот этой большой вазы. Обо мне, прошу тебя, не беспокойся.

Флошарде закутал ее в свой плащ и побежал посмотреть, что произошло внизу террасы. Сам извозчик был невредим, он, желая перебраться через мусор и разные обломки, опрокинул карету, два колеса которой были совершенно раздроблены; одна из лошадей упала и ранила себе колени. Извозчик был в отчаянии, его стоило пожалеть, но Флошарде не мог удержаться от бесполезного гнева. И его положение было ужасно: что мог он сделать ночью с девочкой, которая была слишком тяжела, чтобы нести ее на расстояние двух лье, то есть трех часов ходьбы? Было невозможно придумать что-нибудь лучше. И он оставил извозчика выпутываться из своей беды одного, а сам ушел отыскивать свою Диану. Но вместо того чтобы найти ее спящей у подножия вазы, как он и ожидал, он увидел ее идущей к нему навстречу, бодрой и почти что веселой.

– Папа, – сказала она ему, остановившись у перил террасы, – я все слышала, и хотя извозчик не сделал себе вреда, но лошади ранены и карета сломалась. Мы не можем ехать сегодня вечером далее, и я, сидя здесь, начала было мучиться твоей тревогой, как вдруг слышу голос дамы, которая назвала меня по имени. Я подняла голову и увидела ее с протянутыми по направлению к замку руками, которыми она, вероятно, приглашала меня туда войти. Пойдем, я уверена, что она будет очень рада и что нам будет у нее хорошо.

– О какой даме ты говоришь мне, мое дитя? Замок этот пустой, и я здесь никого не вижу.

– Ты не видишь этой дамы, вероятно, потому, что теперь уже наступает ночь, но я ее еще отлично вижу. Посмотри, она все еще там и указывает на дверь, через которую мы должны войти к ней.

Флошарде посмотрел по тому направлению, куда показывала ему Диана, он увидел там статую в человеческий рост, изображавшую аллегорическую фигуру, может быть, гостеприимства, которая грациозным и необыкновенно изящным движением как будто указывала приезжающим вход в замок.

– То, что ты принимаешь за даму, не что иное, как статуя, – сказал он своей дочери. – Что же касается того, что она с тобой говорила, то это тебе пригрезилось.

– Нет, отец, мне это не пригрезилось, и нам нужно поступить, как она желает.

Флошарде не хотел противоречить больному ребенку. Он бросил взгляд на богатый фасад замка, который, украшенный ползучими растениями, повисшими у балконов и у каменных лепных украшений, казался еще великолепным и крепким. «И в самом деле, – подумал он, – этот замок, если бы я только мог отыскать в нем, в ожидании лучшего, какой-нибудь уголок, где бы моя девочка могла отдохнуть, может служить нам убежищем». Войдя вместе с Дианой, которая крепко держала его за руку, в роскошный вход с колоннами и идя все прямо вперед, они пришли в просторное отделение, которое имело вид цветника, поросшего дикой мятой, шандрой с беловатыми листьями и окруженного колоннами; некоторые из них валялись на полу, а остальные поддерживали остатки купола, сквозившего в тысяче местах. Развалину эту Флошарде нашел неудобной и хотел было вернуться назад, как вдруг встретил извозчика, который шел к нему навстречу.

– Следуйте, сударь, за мной, – сказал извозчик Флошарде, – здесь в замке есть павильон, еще довольно крепкий, где вы можете отлично провести ночь.

– Значит, нам непременно нужно провести здесь ночь? Неужели нет возможности дойти если не до города, то хотя бы до какой-нибудь фермы или деревенского дома.

– Невозможно, сударь, точно так же, как нельзя оставить и ваши вещи в карете, которая, как вы видели, не может более служить вам.

– Вынуть мой багаж оттуда нетрудно, его немного, а потому им смело можно навьючить одну из твоих лошадей, на другую сяду я с моей дочерью, а ты, идя возле нас, покажешь нам дорогу к ближайшему жилью.

– Здесь нет никакого жилища, до которого мы могли бы сегодня добраться. Горная дорога слишком дурна, и мои бедные лошади обе зашиблись. Я не знаю, как мы и выберемся отсюда даже среди белого дня. С Божьей милостью! Самое главное, что нам нужно сделать, – это поторопиться устроить маленькую барышню. Я вам сейчас найду комнату, где еще сохранились двери и ставни и где потолок не грозит опасностью. Для моих лошадей я также нашел что-то вроде конюшни, и так как у меня есть с собой небольшой мешок овса, а у вас немного провизии, то мы, конечно, сегодня вечером не умрем с голода. Я вам тотчас же принесу из кареты все вещи и подушки, ночь скоро пройдет.

– Делай, как находишь лучше, – сказал Флошарде, – благо ты теперь опомнился. Здесь, вероятно, есть какой-нибудь сторож, которого ты знаешь и который не откажет нам в пристанище.

– Здесь нет никакого сторожа, замок Пиктордю сам себя сторожит… Но об этом я вам расскажу после. Вот мы и у дверей старой залы бань. Я знаю, как она отворяется. Проходите, сударь, туда, там нет ни крыс, ни ночных сов, ни змей. Подождите меня там без боязни.

Действительно, разговаривая и проходя по разным отделениям замка, они дошли до какого-то низенького, довольно тяжеловатого павильона в старом стиле. Это было, как и весь замок, здание во вкусе Возрождения, хотя фасад его и представлял прихотливое сочетание разных архитектурных затей. Павильон этот находился посреди запертого в четырех стенах двора и был подражанием в миниатюре древним баням. Внутренность его была довольно хорошо защищена от холода и еще достаточно сохранилась.

Извозчик принес один из каретных фонарей и свечу. Он начал выбивать из кремня огонь, после чего Флошарде убедился, что ночлег действительно возможен. Он сел на тумбу и хотел было взять на колени Диану, пока извозчик сходит за вещами и подушками, но она сказала ему:

– Нет, отец, благодарю, не беспокойся. Я очень рада провести ночь в этом прелестном замке. Я более не больна, пойдем-ка лучше, поможем нашему извозчику переносить вещи, тогда дело пойдет скорее. Я уверена, что ты голоден, что же касается меня, то я думаю, что я с удовольствием буду есть пирожки и фрукты, которые ты для меня положил в маленькую корзиночку.

Флошарде, увидя свою больную девочку такой бодрой, взял ее с собой, и она действительно сумела быть им полезной. Спустя четверть часа подушки, плащи, сундучки, корзины – словом, все, что находилось в карете, было перенесено в залу бань старого замка. Диана не позабыла также и