надежда понять друг друга была потеряна окончательно, но мальчик полез в карман брюк и достал что-то вроде сережек. Одну пару закрепил на мочках ушей, а другую протянул собеседнику, явно призывая последовать своему примеру. Это были клипсы с крохотными подвесками. Когда Карпентер стал прилаживать их на уши, подвески оказались мембранами, которые плотно прилегли к ушным отверстиям, нисколько при этом не ограничивая способность слышать.

Мальчик повернулся к девочке.

— Давай, Дейдре, — сказал он по-английски. — У тебя тоже есть пара, и не одна, я знаю. Надевай.

Дейдре? Во всяком случае, имя звучало похоже.

Девочка вытащила из кармана такую же пару серег и молча прикрепила к ушам.

Карпентер заподозрил, что его разыгрывают.

— Быстро же ты освоил мой язык, — сухо заметил он.

— Да нет, я говорю на своем, — покачал головой мальчик, и Карпентер заметил, что губы его двигаются не в такт словам. — Это из-за толковушек моя речь похожа на вашу. Они действуют прямо на звуковой нерв, и вам только кажется, что язык ваш. Конечно, имена непереводимы, так что преобразуются в ближайшие по звучанию. А некоторые слова остаются как есть, потому что толковушки эффективны не на сто процентов. Почти все, что я говорю, вы слышите так, как сказали бы сами, и наоборот. У нас на Марсе такая мешанина разных наречий, что жизни не хватит их выучить. Даже в одной стране несколько языков. Так что без толковушек никак, вот их и придумали. Каждый носит при себе хотя бы две пары.

— На Марсе?

— Да, мы с Марса. С Большого Марса. Меня зовут Скип.

— Скип… а дальше? Фамилия?

Мальчик, похоже, растерялся.

— На Марсе только имена.

— А я Джим Карпентер. — Он взглянул на Дейдре, но та словно не замечала его. — Это твоя сестра?

— Да.

— Она что, немая?

— Ну, понимаете, мистер Карпентер, ей нельзя говорить с вами. Она принцесса.

— Ясно. Что ж, раз принцесса, значит, ты принц, а ведь ты со мной говоришь.

— Я другое дело. Дейдре особенная, она следующая в линии к трону Большого Марса. И еще любит задаваться.

Дейдре сверкнула глазами, но смолчала.

— А на Земле мы потому, что нас похитили, — продолжал Скип.

«Ну надо же, — подумал Карпентер, — забраться в верхнемеловой период, чтобы спасти от уткомордого динозавра не кого-нибудь, а саму принцессу Марса, с братишкой! А вдобавок выясняется, что их еще и похитили!»

Однако поверить в эту историю было не труднее, чем в то, что рассказал детям он сам.

— Я землянин из 1998 года, то есть из будущего — до моего времени еще 74 051 622 года. А это Сэм, мой грузовик. — Он показал на трицератанк. — Правда, в нем больше от танка, чем от грузовика… в общем, бронированный грузовик. Сэм — это кличка. Главный двигатель у него работает от батарей, которые сам же и подзаряжает. А еще у Сэма есть свой небольшой диффузионно-фотонный блок, который позволяет совершать короткие прыжки во времени и возвращаться в точку отсчета с поправкой на время, проведенное в прошлом. В отдаленное будущее встроенный контроллер прыгать не позволяет. На бортах скрыты автоматические голокамеры. В доисторических временах я обычно собираю голографический материал, но на этот раз задание особое: выяснить происхождение ископаемых останков человека. Новые методы позволяют палеонтологам очень точно датировать находки, с погрешностью до недели. Однако из-за последующих геологических изменений, в данном случае, образования Скалистых гор, нельзя сказать с уверенностью, где погиб человек.

Глаза округлились даже у Дейдре, став огромными, как осенние астры.

— Обычно я отправляюсь в прошлое не один, но голографист уволился, а я не захотел ждать замены. На съемку уйдет около двух недель. На случай, если вы не знаете: машина времени, которую придумал Ллонка, использует диффузию света. По сути, свет — это своего рода рулетка для измерения времени. Когда ее вытягиваешь, время теряет свою непрерывность, и в нем можно путешествовать — почти так же, как мы путешествуем в пространстве. Ну а Сэм меня защищает от крупных тероподов и птеранодонов. У Североамериканского палеонтологического бюро, на которое я работаю, есть и другие машины для эпохи рептилий, и еще несколько в виде млекопитающих. Но Сэм не совсем то, чем кажется. На самом деле у него нет хвоста, а вместо лап гусеничное шасси. Когда гусеницы движутся, камуфлирующее поле создает видимость шагающих лап, а когда останавливаются — неподвижных. Оно же заставляет вас видеть этот великолепный хвостище.

— Ну и ну! — покачал головой Скип. — Он явно поверил каждому слову, и даже тем, с которыми толковушки не справились. Поверила ли услышанному принцесса, осталось неясно. — Выходит, мы с нынешнего Марса, а вы с Земли будущего. Так и знал, что вы не марсианин.

— Один вопросик, Скип. Как вы умудрились забраться на дерево? Ведь для жителей Марса земная сила тяжести должна быть непривычна.

— Просто залезли, и все. А что, есть разница в силе тяжести?

— Ну да. На Марсе она всего тридцать восемь процентов от земной.

— Вы судите по Марсу будущего, мистер Карпентер, а мы с Марса нынешнего. Вероятно, со временем притяжение ослабнет.

— Так не бывает.

— Тогда не исключено, что сила тяжести на Марсе будущего больше, чем вы думаете. Вы сами его посещали, мистер Карпентер? Или кто-то из землян?

— Нет, но мы знаем, какая там сила тяжести.

— Возможно, землян ожидает сюрприз, когда кто-нибудь высадится на нашей планете.

Возразить было нечем, и Карпентер предпочел не продолжать спор. Не исключено, что дети и правда прилетели с Марса. Может, их действительно похитили.

Но похитить их могли и на Земле будущего.

Вот глупец, распинался тут о машине времени, Бюро и Сэме! Их в школе наверняка просветили насчет работы современных палеонтологов… Но откуда тогда столько удивления в глазах?

Солнце уже наполовину спустилось с доисторического небосвода, и свет его, слегка рассеянный влажной атмосферой, мягко ложился на лица Скипа и Дейдре. Только сейчас Карпентер заметил, какие впалые у них щеки и тощие руки. Если ребят и правда похитили, то явно недокармливали.

А что если они и в самом деле с Марса?

На марсиан не очень-то похожи, но как он может судить, если не знает, как выглядят марсиане?

На память пришла межпланетная станция «Маринер-9», искусственные спутники «Викинг-1», «Викинг-2» и их спускаемые аппараты. Помимо четырехгранных пирамид на плато Элизий, немного похожих на памятники материальной культуры, никаких других намеков на разумную жизнь они не нашли. Оба посадочных модуля даже не выявили наличия органики. Но ни они, ни орбитальные блоки не доказали и