следует себя вести, что подействует лучше: податливость и покорность или же хорошенькая встряска.

— Может, спасибо скажешь? — не выдержала она, развернувшись к нему. Глаза ее метали молнии.

Он промолчал.

— Никакой реакции, ага? — зло ощерилась Барбара. — Ну ладно… мило с твоей стороны…

И снова Майл ничего не сказал, все с тем же безучастным выражением созерцая потолок.

Девушка испытала досаду. Нет, это решительно невыносимо! Как его расшевелить?!

— Мы тут с тобой прямо как в склепе каком-то, — попробовала она зайти с другой стороны. — Солнечный свет и свежий воздух еще никого не убили…

На сей раз он ответил, хотя и едва слышно:

— Вот именно…

Барбара выждала минуту, надеясь на расшифровку столь лаконичной фразы, потом пожала плечами и холодно уточнила:

— Вот именно — это в том смысле, что ты не прочь умереть? Ну, так давай, чего медлить? Окно, газ… вариантов много!

«Идиотка, что ты мелешь?!» — мысленно ужаснулась девушка, но сказанного, как говорят, не воротишь… этот воробей вылетел, и поймать его было не суждено.

— Мне все равно, — произнес парень. — Все равно…

Подавив вздох, Барбара бросила на него последний тяжелый взгляд и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь… хотя очень хотелось как следует ею хлопнуть!

Вот только зачем? Ему все равно… никакой реакции не последует, сколько ни старайся.

* * *

В течение следующего часа Барбара пыталась сосредоточиться на работе. Она была графическим дизайнером, и ее ремесло требовало определенной креативности и нешаблонности мышления… а попробуй проявить фантазию, когда в соседней комнате исчезает (в прямом смысле!) любимый тобою человек… когда ты заперт в квартире, где царит душная мертвенная атмосфера… тут не было места творчеству.

Однако вдохновение — непозволительная роскошь для художника, который зарабатывает на жизнь своими работами. Барбара признала это давным-давно. Как и смирилась с тем печальным фактом, что порою приходится высасывать идеи буквально из пальца, а потом как-то их обрабатывать, придавать им некое подобие оригинальности.

И сейчас она занималась именно этим… но дело не шло, процесс застопорился.

Девушка выругалась сквозь зубы (несмотря на весьма женственный облик, она любила иногда вставить в речь крепкое словцо) и сердито захлопнула ноутбук. Любоваться весьма посредственными, даже жалкими, результатами своих трудов ей было физически больно.

— Такой логотип они не примут, — пробормотала Барбара. Мучительно тянуло курить, однако сигарет под рукой не было — Майкл вел правильный образ жизни и заставил свою подругу бросить смертельно опасную, по его мнению, привычку. Можно сказать, сделал отказ от запретного удовольствия условием развития отношений. Девушка справилась и иногда не без горечи думала, что, пожалуй, именно поэтому получила предложение «руки и сердца»… как награду за старания и покорность. От этой мысли становилось противно…

Но теперь, когда свадьбе явно не бывать, курение можно было вернуть в свою жизнь… а почему бы и нет? Лишать себя удовольствия ради человека, который тебя ни в грош не ставит, казалось глупым.

Чтобы отвлечься от мысли о сигаретах (идти за ними в магазин было лень), Барбара принялась за приготовление обеда, хотя и знала, что ее потуги тщетны.

Угадала…

Майл лишь искоса глянул на поднос с горячим куриным супчиком и ничего не сказал, молча отвернувшись к стене. Хотя бульон источал столь аппетитный пар, что у самой Барбары заурчало в желудке, жалобно напоминавшем о пропущенном завтраке.

Как парень, не беря в рот ни крошки днями напролет, мог оставаться равнодушным к подобным ароматам, оставалось для девушки загадкой. Говорили, правда, что люди, страдающие Диссоляцией, перестают различать запахи, звуки и даже цвета… мол, мир становится блеклым, монохромным, унылым…

— Ну, что? — сочла нужным все-таки спросить Барбара. — Будешь есть?

— Нет.

Она пожала плечами:

— Окей, а я поем…

Девушка принялась есть прямо здесь, в его комнате, отнюдь не располагающей к приятной трапезе… но, быть может, пример бывшей невесты подействует должным образом? И Майкл вспомнит, что ему поститься и тем более сидеть на диете необязательно?

— Уверен, что не хочешь? — спросила с набитым ртом Барбара, с преувеличенным удовольствием уплетая суп. Впрочем, он и правда был хорош, удался на славу!

Майкл промолчал.

— Я специально приготовила именно суп, — заметила девушка. — Что-то совсем легкое, раз уж у тебя нет аппетита… но могу разморозить фарш и нажарить котел.

Кто бы мог подумать, что она, не слишком ярая поклонница кулинарии, будет так изощряться на кухне?! Жизнь непредсказуема…

— Не надо, — соблаговолил процедить Майкл.

— Слушай, твоя голодовка не вернет брата, — покосившись на парня, осторожно сказала Барбара. — Серж умер…

— Знаю, — холодно ответил он.

Да, холодно, но очень спокойно, равнодушно… ни тени эмоций не прозвучало в его вымороженном голосе.

«Хоть бы разозлить его!» — раздраженно подумала Барбара. Да, если бы она вывела его из себя, рассердила, — это стало бы победой — знаком, что парень выбрал жизнь…

— Ты не виноват в его смерти, — заговорила девушка вновь. — Не виноват, что Серж покончил с собой… в конце концов, такая глупая причина — несчастная любовь! Это не повод умирать… ты не мог догадаться…

Она надеялась, что он вспылит, возразит ей с пеной у рта, закричит! Надеялась, что он проявит эмоции, доказывая, что все еще переживает о чем бы то ни было.

— Это уже неважно, — безучастным тоном произнес Майкл.

— А что важно? — с отчаянием спросила Барбара. — Что для тебя важно?

— Не знаю. Ничего.

Девушка мысленно застонала, ей хотелось биться головой о стену от сознания собственного бессилия. Не в ее власти помочь, она ничего не добьется… как ни старайся.

— Послушай, Майкл, так нельзя!

— Почему?

Этот вопрос привел ее в замешательство. Ну, что тут ответишь?

— Ну, хотя бы ради меня, — нашлась она после паузы. — Я ношусь с тобой как с писаной торбой, прояви уважение к моим стараниям… хотя бы сделай вид, будто мои усилия для тебя важны.

— Они не важны.

Она задохнулась от возмущения. Вот как, значит?

— То есть тебе не хватает такта проявить толику благодарности? — сузив глаза, холодно спросила Барбара.

— Я не прошу тебя быть со мной, — ни тени раздражения или нетерпения, простая констатация факта.

Все, с нее хватит!

— Отлично, дорогой, — проговорила она, отставляя опустевшую миску и поднимаясь. Ее трясло от бешенства. — Раз я тебе только мешаю, я пойду…