кро­вати, посуда, коробки с ножами, вилками и ложками, кухонные плиты, холодильники и радиоприемники, сотни разломанных телевизоров, ящики и коробки с книгами, детские игрушки, украшения и журналы, связки газет, картины в рамах, одежда... Сотни автомобильных кузовов спрессованы бульдозерами и свалены в гигантские груды, чудовищные нагромождения искореженного металла,— впрочем, эти меры, принятые городскими властями, чтобы куда-то девать брошенные машины, ничего не дали, поскольку все время появляются новые машины, которые ржавеют и после каждого осеннего дождя все глубже и глубже погружаются в мягкую землю. Между этими грудами металлического лома проложен целый лабиринт тропинок, дорожек, узких проходов и туннелей; два старых автобусных кузова с «навесом» между ними из дверной рамы и продырявленного куска железа образуют галерею, а шкаф с отор­ванной дверцей и выгоревший внутри перевернутый автофургон превратились в таин­ственные гроты; здесь легко заблудиться, хотя высота нагромождений всевозможного хлама редко превышает человеческий рост.

Постепенно ландшафт начинает выравниваться, все большее расстояние раз­деляет изуродованные кузова машин, груды разваливающейся мебели, перевернутые газовые плиты, болота из пропитанных сыростью связок газет и журналов. Отсюда уже видно море, вы находитесь недалеко от берега и ощущаете острый запах затхлой морской воды. Земля здесь неровная, каменистая, повсюду разбросаны консервные банки, бумага и всякий хлам, но мусорных куч больше нет; между камнями проби­вается сухая трава, а порой и куст ухитряется вырасти на этой ядовитой глинистой почве. А если пройти еще дальше, вы окажетесь на заброшенном каменистом бере­гу, том самом берегу, который некогда был гордостью Свитуотера; здесь в надменном уединении располагались роскошные виллы с частными пляжами и пирсами для яхт; во время отлива из воды все еще выглядывают полусгнившие остатки причалов, вы­тянувшиеся в ряд, как на параде, трухлявые сваи, изъеденные солью и заросшие во­дорослями. Было время, когда жизнерадостные мужчины и женщины в разноцветных купальных костюмах, с зонтиками, транзисторами и прохладительными напитками загорали на этом берегу и купались в чистой, прозрачной воде. Но это было давным-давно. Теперь здесь не осталось ни одной виллы. Почти все снесли еще в те годы, когда проектировалась Автострада: это были старые, уже тогда чуть обветшалые строения былых времен; однако владельцам экспроприированных участков выплачи­вали колоссальную компенсацию; стране нужны дороги, да здравствует прогресс! Две-три сохранившиеся усадьбы были скоро покинуты, потому что никому не хоте­лось жить под Автострадой, которая угрожающе высилась на фоне неба.— гора, под­нятая над землей, величественная железобетонная масса, откуда непрерывно, днем и ночью, слышится гул проносящихся машин; всепроникающий, разрушительный звук вгрызается в уши, затуманивает сознание и превращает жизнь в кромешный ад. Но эти дома тоже давным-давно развалились. В густом кустарнике — это все что оста­лось от некогда идиллических садов и парков,— до сих пор темнеют их руины: сте­ны или просто груда камней, заросших субтропическими садовыми растениями, кото­рые прекрасно себя чувствуют в диком состоянии и буйно разрастаются, образуя участки непроходимого, похожего на джунгли леса; их гибкие стебли и сочные зеле­ные листья быстро становятся бесцветно-серыми под слоем мелкой, как пудра, пыли, летящей с Автострады.

Здесь, на этой стороне Насыпи, скрытой горами хлама, но с выходом на берег моря, Аллан и решил обосноваться. При помощи легкого автокрана с бензозаправоч­ной станции он притащил сюда свой слегка побитый и обшарпанный, но вполне исправный фургон. Мощная машине» сравнительно легко лавировала между мусор­ными кучами. Выбрав подходящее место между грудой старых автомобильных по­крышек и сваленными в кучу ящиками (прекрасное топливо на случай, если будет холодно). Аллан отцепил автокран и вручную отбуксировал туда фургон. Этот фур­гон был как перст судьбы — Аллан принял наконец решение к которому шел очень давно. Он даже получил за труды пятьдесят крон¹ Когда Янсон, хозяин бензоколонки, увидел, как владелец фургона сует ему в руку деньги, он даже сплюнул от негодо­вания и пробурчал, что, видно, не такие уж сейчас тяжелые времена — не для всех, во всяком случае.

Янсон всегда завидовал Аллану, когда тот получал чаевые

3

Тяжелые времена.

Лиза сидела на чемодане и отдыхала. Положив ногу на ногу, она сняла туфлю на высоком каблуке и терла лодыжку: туфли были дешевые. Плохие туфли — в них очень больно ходить. Куплены на распродаже в обувном магазине. С тех пор прошло больше года. И все это время не было ни одной распродажи ни в том. ни в других магазинах. Достать обувь становилось все труднее. Да и денег на покупку не было: деньги у них водились редко, и они могли приобретать только самый дешевый, не­годный хлам.  Но теперь с этим покончено.

Солнце висело совсем низко над узкой полосой равнины по другую сторону бухты, вскипая красками в отравленном химией воздухе; там была Сарагосса. некогда болотистая равнина в дельте реки которую поглотили промышленные предприятия Свитуотера: фабрики и заводы на огромных сваях, на гигантских платформах из ар­мированного бетона, кузницы благосостояния и богатства со всей своей грязью и шу­мом, вынесенные за черту города в непроходимые болота по ту сторону реки Вытя­нувшиеся рядами заводские грубы мерцали а вздрагивали в зеленовато-багровой вечер­ней мгле. Над многими из них вспыхивали, потрескивая, синеватые языки пламени, в которых сгорали ядовитые газы (чепуха - газы все равно вырывались наружу, от­равляя воздух Свитуотера, вызывая болезни, а иногда и убивая) другие — остыли, они остыли уже много месяцев тому назад, а может быть и лет: переоборудование, ре­жим экономии, сокращение капиталовложений... Экономическая конъюнктура стано­вилась все хуже. Никто не был уверен в завтрашнем дне. Тяжелые времена...

Пока они отдыхали, Аллан раздумывал об этих самых тяжелых временах. О тя­желых временах говорили в народе, о них писали в газетах: «Тяжелые времена: гро­зит ли нам значительное снижение жизненного уровня?» Но Аллан этого не понимал. Не его взгляд, у людей было все, во всяком случае все самое необходимое. Правда, в последнее время полки магазинов уже не ломились от товаров, однако- и о нехватке говорить было преждевременно. А кроме того, государство обещало принять все меры, чтоб никто не испытывал ни в чем нужды. И все-таки люди жаловались на тяжелые времена.

Для Аллана это были добрые