найду соседку, то и того меньше.

— А если не сдашь, что будешь делать? — поинтересовалась Настя.

— Покручусь в Москве с месячишко и отправлюсь восвояси. Я уже в том году приезжала поступать вместе с подругой. Юльку приняли, она теперь строит из себя москвичку, даже мальчика крутого завела, а меня зарубили на устном русском. Представляешь, один дотошный лысый пристал с вопросом: «труп» и «покойник» — кто из них является одушевленным именем существительным, а кто — нет?» По мне что труп, что покойник — один хрен, а этот некрофил настаивает на своем. Ну я и брякнула наугад — труп, ведь есть же у Толстого «Живой труп», а оказался — покойник. Невезуха.

Невезуха! Если бы Настю спросили об этом, она бы «выбрала покойника», потому что знала простую истину: одушевленные имена существительные в винительном падеже изменяют свои окончания. Вижу «кого, что?» — труп. Вижу «кого, что?» — покойника. Вот и вся невезуха.

— Но за этот год я поработала в газете, — увлеченно продолжала свой рассказ Ира, — напечатала парочку работ, подучила на курсах английский и русский, так что теперь мои шансы резко возросли. А что у тебя?

Настя рассказала, что у нее. И очень удивилась, что эта болтовня далась ей легко, она даже упомянула вскользь про свой дворянский род. Видно, московское солнышко так припекло, что жутко захотелось хоть чем-нибудь отличиться (выделиться).

— Не дрейфь, Настасья, прорвемся, хоть и конкурс в этом году… — Ира присвистнула. — Ой, я с тобой заболталась! — воскликнула она, посмотрев на часики. — Скоро появятся Юлька с Игорем и мой Вадик. Он у меня темпераментный, южная кровь играет. Мы собираемся прогуляться, а я совсем не готова. Хочешь с нами? Компания соберется человек восемь-десять. Ближе к ночи отправимся на дискотеку, потанцевать.

Могла ли Настя устоять перед таким соблазном. Одиночество страшило, вечер за учебниками казался до обидного скучным, ведь всего лишь в двух шагах сверкают и переливаются неоновые огни шикарных витрин, с отражающимися в них иномарками. Ей так хотелось все рассмотреть, потрогать, попробовать наконец на вкус столичную жизнь, что она, не раздумывая, согласилась.

— Зачем ты ее притащила? — спросила Юля свою школьную подругу Иру Воронину пару часов спустя.

Она наблюдала, как Игорь танцует медленный танец с бойкой провинциалочкой и с таким видом, будто ему только что предложили мисс Европы на всю ночь.

— Да брось, — отмахнулась Ира, попивая колу из запотевшей банки. — Нормальная девчонка. Даже не знает, что такое «гриндерсы». Надо приобщить ее хоть немного к цивилизации. Ты представляешь себе, где этот Нижневартовск? Она рассказывала, что рядом с их городишком находится стойбище, где разводят оленей. Она даже каталась на этих рогатых. С ума можно сойти от северной экзотики.

— С ума можно сойти от того, как Игорь поглядывает на нее, — не унималась Юля.

— Она тебе не соперница, — поспешила успокоить подругу Ира.

Ее бывшая одноклассница была настоящей красавицей. Стервой, но красавицей. Короткая стрижка, черные жесткие волосы, синие мерцающие глаза и потрясающая фигура, притом обладающая инстинктами Шэрон Стоун. Так, во всяком случае, утверждал Игорь, ее двадцатитрехлетний дружок, и у Ирины не было причин ему не верить.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво ответила Юля, погасив сигарету. — Если ее приодеть и по-человечески накрасить, мы с тобой, подружка, ей и в подметки не сгодимся.

Ира посмотрела на нижневартовское чудо компетентными глазами Юли. А ведь она права. Если надеть на эту рыжеволосую весталку с изумрудными глазами платьице от Диора вместо ее немыслимого ширпотреба и научить пользоваться косметикой в соответствии с мировыми стандартами, то может получиться очень даже привлекательный экземпляр. И о чем, интересно, думает Игорек, пришло Ире на ум, когда она заметила, как он наклонил голову, чтобы расслышать то, что говорит ему Настя.

Прижимая к себе гибкое тело и вдыхая легкий аромат простеньких цветочных духов, Игорь думал о том же. Его нынешняя пассия, окутанная призывным «Пуазоном», не выдерживает конкуренции рядом с этой сексуальной невинностью. Огненный цвет волос чего стоит, а тут еще и открытый восторженный взгляд, и превосходный бюст, полный второй номер. В последнем он толк понимал. Так уж случилось, что первый юношеский опыт пробудил в нем ненасытный вкус к сексу, ему тогда только-только исполнилось семнадцать лет, его постельной учительнице было не меньше тридцати. С тех пор многое изменилось. Он стал старше, и его партнерши заметно помолодели. Эта юная девушка в джинсах, простенькой кофточке, с лицом без косметики, привлекла его внимание с первой секунды и вызвала смутное желание отшлифовать таежный алмаз для себя. На протяжении всего вечера это чувство не исчезало, наоборот, крепло и набирало силу. Вывод напрашивался сам собой — он захотел Настеньку Муравьеву, и он получит ее, а время и место не имеют большого значения. Когда было нужно, Игорь умел быть терпеливым.

Разбирая кровать в начале первого, Ира поинтересовалась:

— Ну как впечатления от первого дня?

— Чудесно! — радостно откликнулась Настя, тайком разглядывая черные тонкие кружева и атлас на белоснежном теле подруги. На ней самой была ночная батистовая рубашка ниже колен, застегивающаяся на груди пластмассовыми пуговицами. — Мне все понравилось. И катание в парке Горького на американских горках, и кафе в Нескучном саду, и дискотека. Но завтра я засяду за книги, начну готовиться к экзаменам.

— Заниматься лучше в библиотеке, — посоветовала Ира, снимая бюстгальтер и залезая на кровать в символических трусиках. Байковое казенное одеяло она проигнорировала. В Москве стояла невероятная жара. Ира подложила руку под голову и повернулась к Насте. — Слушай, а о чем это вы шептались с Игорем?

— Тебе показалось. Просто музыка была слишком громкой, и мы с трудом понимали друг друга. Игорь спросил меня, была ли я в Москве до этого. Я ответила, что была, года четыре назад, когда папа приезжал в министерство выколачивать фонды.

— А кем папа трудится? — живо поинтересовалась Ира.

— Главным инженером горнорудного комбината.

— Неплохо звучит.

— Вот именно — звучит неплохо, — усмехнулась Настя, чувствуя, как тонкий батист приклеивается к ее вспотевшему от жары телу. Ей тоже захотелось сбросить рубашку и улечься голышом, но, к несчастью, она постеснялась и ограничилась тем, что откинула одеяло к ногам. Стало легче. — На самом деле эта должность невероятных доходов не приносит. Наш прославленный когда-то монстр чахнет на глазах. Трубы едва дымят, зарплата выплачивается раз в полгода. Вот