днем, но раз как-то вахтенный заорал «стой»! и мы едва успели затормозиться — поперек льда шла громадная разселина.

Оставив корабль на месте мы по дошли посмотреть, что там такое. Глубина необычайная мили две или три — и столько же в ширину. Тянется в обе стороны — и конца не видно. Но что больше всего нас удивило, так это — вода на дне ущелья, незамерзшая вода, даже пар от нее шел. А на воде как-будто лодка стоит.

Что тут стало с нашим мистером Спукенсом!

— Наши имена теперь пропечатают во всех газетах! — заявил он с гордостью. — И портреты наши и снимки с «Шустрой Обезьяны». Это еще ни в одной книге не описано. Нам надо попробовать опуститься туда. Вероятно, это и есть то место, до которого дошел мой дедушка с товарищами, и хотя едва ли кто из них жив до сих пор, но может быть мы найдем кого-либо из сыновей. Какая досада, что я не захватил с собой еростата, — можно было бы спуститься и мигом вернуться. Но у нас нет ни оболочки, ни угля, сколько нужно чтобы приготовить газ, — так-что об этом нечего и говорить.

Тут я вставил свое собственное мнение, которое вдруг взбрело мне на ум.

— Прошу извинения, м-р Спукенс, сказал я, но мне кажется, что для спуска нам можно взять парашют в роде тех, на которых выбрасываются из еростатов. Мне случилось раз видеть.

— Вы правы, — ответил он. — Мысль хорошая. Но как вернуться назад— вот где загвоздка. Мыслимое ли дело взобраться по этим ледяным утесам, а веревок тоже не хватит, что бы вытащить нас.

— Не хватит, — согласился я. Зато мозгов хватит.

И тут я сообщил ему мой план. Он похлопал меня по плечу и крепко пожал мне руку.

— Рад, что взял вас с собою, — сказал он. — Недаром мне про вас говорили, что у вас голова на плечах. Сегодня же испробуем!

Испробовали — оказалось хорошо; а так как задержки ни в чем не было, то мы сделали из холста парашюты и через каких-нибудь два дня все было готово.

Отправиться должны были м-р Спукенс и я, а Жулю поручили смотреть за кораблем, и Спукенс показал ему, как давать медведям нюхать каждый день хлорофор.

— Только смотрите хорошенько, чтобы где-нибудь не просочилось, — сказал он, показывая боченок с хлорофором. — А не то вы все заснете, а может и капут будет вам. Следите, чтобы втулка была плотно закрыта.

Жуль обещал быть осторожным и вместе со всей командой пришел проводить нас. Принадлежность, нужную нам для обратного пути, привязали к парашютам вместе с ружьями и запасом пищи, а потом и сами мы прикрутили себя ремнями. После чего м-р Спукенс произнес небольшую речь:

— Мистер Блонжер и прочие, — сказал он: — мы пробудем в отлучке не более двух трех дней и в определенные часы будем подавать снизу сигналы флагами, но если случится что неладное, спустите веревку и дайте нам знать мы тотчас вернемся. Может быть, мы прогостим и дольше, если встретим там тех, кого я ищу, но в таком случае мы предупредим вас. Ну, а если уж что случится, как это бывает иной раз, то прошу поместить в газетах в надлежащем виде, в роде: «погибли на доблестном посту, просят венков не возлагать, или «с глубоким прискорбием», да еще что-нибудь насчет наших открытий, о которых еще ни в одной книге не написано. М-р Блонжер угостит вас пивом, как бывало и при мне, и желаю вам всем счастья.

На это они пожелали и нам того же, и на многие дни, и прокричали ура.

— Готово! п— ромолвил м-р Спукенс и тут же прочитал нарочно составленный им стишок: «О, если б к милой Англии могли мы скувырнуться». Потом заорал во всю мочь, чтобы нам стало веселее и мы оба спрыгнули в эту страшную яму.

Ух, и полетели же мы! но через минуту парашюты раскрылись, и мы поплыли в воздухе по ветру, словно перышко. Хорошее было ощущение, и жаль, что оно скоро кончилось; посмотришь этак вниз, а там люди сбегаются, машут руками, суетятся. Чубурахнулись мы прямо в средину толпы, а они загалдели и хвать нас за шиворот. И чорт меня возьми, если один из них, вероятно старший, не заорал тут же: «откуда вас принесло и чего вам здесь надобно?»

М-р Спукенс, несмотря, что его расчеты оказались верными, до того растерялся, что только и мог промямлить:

— Здравствуйте! Не правда ли, какая сегодня приятная погода?

Но тут я вмешался.

— Я, — говорю: есть капитан Кэрью с корабля «Шустрая Обезьяна», что стоит там наверху, а это мистер Спукенс, сам судохозяин; он пришел навести справки о своем деде, Джордже Спукенсе, который заблудился в этих местах, и будьте любезны нас не задерживать.

— Вот тебе раз! — воскликнул он. — Что я слышу? Ведь если так, м-р Спукенс, то мы с вами кузены — у нас общий дедушка. Пойдемте-ка, навестим старика.

— Как, разве он жив? — спросил Спукенс, придя в себя.

— Жив и брыклив как слон! — ответил кузен и добавил топотом, чтобы другие не слышали: — Даже через-чур неугомонен. Вам, как члену семьи, могу сказать, что это настоящий старый аспид — вот он каков. Только из уважения к нему, как к старику и к последнему оставшемуся от команды, мы не отправляем его куда следует. Ну, идемте, пропустим чарку другую.

И приказав остальным спрятать наши вещи в соседней пещере, он повел нас. Мы прошли мимо воды, от которой поднимался пар, и он об’яснил, что тут есть гезарь, подающий все время горячую воду, и оттого здесь так тепло и хорошо.

— Вот как сюда попали те бедные путешественники — сказал он. — Они шли тропинкой, а здесь их уже поджидали эскимосы. А когда захотели вернуться, тропинку залило водой, и им пришлось остаться. Вам тоже отсюда не уйти. Охота в кашей долине богатейшая и очень бывает приятный вид при солнце, которое светит здесь в течение получаса один раз в году. Останетесь довольны.

— Но мы вовсе не собираемся остаться здесь, — возразил я. — Мы только навестить пришли. А на обратный путь у нас есть средство.

— Лучше выкиньте это из головы, — ответил он довольно сердито. — Это против закона, и за всякое покушение смерть.

Когда старики поняли, что выхода нет, то учредили такой закон, чтобы дети их не бунтовались.

Держите язык за зубами, а я уж не выдам. Ну вот и жилье наше. Не забывайте же, что старику ни в чем нельзя перечить. Войдите.

Вошли мы через небольшую дыру в скале, но внутри раскрывалась ширина необъятная, и никогда я не видывал такой красоты. С потолка висели куски хрусталя «столкатиты», как называл их м-р Спукенс, — так и сверкавшие при свете ламп, развешенных по всему помещению. Были в стенах и другие дыры, завешенные шкурами, но мы на них не обратили внимания, а выпучили глаза на дряхлого старика, что сидел на высоком стуле в другом конце залы, весь обставленный огнями. Завидел он нас и закричал:

Этих еще откуда принесло?

М-р Спукенс выступил вперед.

— Ваш почтительный