Ну, до завтра, надеюсь, настроение у меня будет получше. Счастливо.

— Удачи. — высветил монитор сообщение от Василисы.

— До встречи. — закончила Ева.

Я вздохнула и ещё раз потёрла глаза, они отдались лёгкой болью, я мотнула головой и выключила компьютер. Оттолкнув от себя стул, я рухнула в кровать, в воздух взлетело одинокое перо. В непривычной тишине, без тихого шума компьютера и бормотания телевизора в зале, белое маленькое пёрышко, словно в замедленной съёмке, невесомо коснулось запястья, скользнуло вниз по короткому шраму возле большого пальца и исчезло из вида за тумбочкой. На ней всё ещё лежал забытый камень, о котором я так и не узнала у матери. От воспоминания о родителе я почувствовала, как наворачиваются слезы, и опять лишь шумно вздохнула, потерев шрам, подтянула к себе подушку и зарылась в неё лицом.

Всё как всегда. К чему слезы? Закрыв глаза и чувствуя ком в горле, я сама не заметила, как заснула.

* * *

Мне снился сон. Нет, не что-нибудь понятное, скорее просто запутанные кошмары. За последние три месяца я уже привыкла просыпаться от собственного крика. Но на этот раз было иначе: я вынырнула из сна, задыхаясь, как со дна глубокого озера.

— Чёрт. — только и сумела сказать я. Меня немного трясло, то ли от пережитого ужаса, то ли от банального озноба: в комнате было прохладно, а я как уснула легко одетой, так и проснулась, не укрытая заботливо одеялом мамой. Что мне снилось, я уже не могла вспомнить, поэтому села в кровати и, болтая в воздухе ногами, смотрела на лунную дорожку на ковре. Светящийся циферблат часов показывал пять утра, а спать уже совершенно не хотелось, сон как рукой сняло.

В голове стояла кристальная чистота, словно кто-то успел сделать в ней генеральную уборку, мысли были чёткие, как никогда. Я спрыгнула с кровати и подошла к зеркалу. В темноте не видно, но я знаю, что у моего отражения зелёные глаза, и что черные страшные тени в углах при свете дня привычные и заурядные. Лунный свет заливал комнату, все предметы, пусть черно-белые, но ясные, создавали впечатление нереальности, моя кожа чуть серебрилась от света, я была призраком среди призрачных предметов.

Где-то внизу одиноко прошуршала машина, окна противоположного дома были темны и неприветливы, горело лишь несколько окон на верхних этажах. Зато на дорогах светили фонари, рекламные шиты, тускло подсвечивались вывески магазинов, и мигали новогодние огоньки на витринах, всё это освещал тонкий серп месяца на чистом, звёздном небе. Было ясно, безветренно и наверняка очень холодно.

Я отвернулась от окна и коснулась рамы зеркала. Знакомые с детства изгибы тёплого дерева и чистая зеркальная гладь давали ощущение спокойствия, которого мне так не хватало. Я ещё раз вгляделась в своё отражение и уже решала включать свет, как моё внимание привлекла голубоватая искра в углу зеркала. Я пару раз моргнула, считая это обманом зрения, но она и не думала исчезать, напротив, стала больше и начала двигаться.

Секунда, и возникло ощущение, будто комната легла на бок, а я наклонилась над зеркалом, распущенные волосы, как наэлектризованные, потянулись к глади стекла. Меня словно засасывало в чёрную дыру.

А потом случился взрыв.

Ветер засвистел в ушах, темнота в зеркале медленно выцветала, уступая место движению. Деревья. Они мчались мне навстречу, сменялись снегом, кустами, прогалинами. Я не могла пошевелиться, руки примёрзли к раме, остававшейся единственно реальной в этом кошмаре. Внезапно полоса деревьев кончилась, расступаясь перед серой громадой, я не успела рассмотреть экстерьер средневекового замка, как изображение сменилось.

Сейчас я летела по коридорам этого замка. Арки, проёмы, серые тёсаные камни, у меня всё перемешалось в голове от скорости. Я никогда её не боялась, но сейчас тошнота подкатила к горлу, я судорожно выдохнула и с усилием закрыла глаза. А когда я рискнула взглянуть, то уже стояла у себя в комнате, вцепившись в зеркало, но отражение было чужого помещения, а за столом в нём сидел темноволосый мужчина и что-то писал. Я была уверена, что он меня не видит, но он поднял глаза и взглянул мне прямо в лицо.

— Кто здесь? — его слова эхом отдались в моих ушах, я закричала и отшатнулась от зеркала. В глазах потемнело, ноги подкосились, и я рухнула на колени, а потом на бок.

— Чёрт! — уже в который раз ругнулась я в растерянности и, приподнявшись на локтях в своей постели. Ныли колени, словно я на самом деле упала, а потом неведомо как оказалась в кровати. Сон не желал выходить из головы, для подобной фантазии всё было слишком натуралистично, и этот странный мужчина… Нет, сон, просто сон и ничего странного. Зима, каникулы, забавные сны и пустая квартира, что может быть лучше?

Я ухмыльнулась, скорее для себя, и включила свет. Со стороны кровати раздалось вопросительное: «Урр?», заметив, что я держу путь в сторону кухни, кошка потянулась и бодро потрусила следом.

На кухне царил хаос, поэтому, умывшись и заглушив слабые возражения желудка, привычного к недоеданию из-за моих постоянных опозданий, я для начала вымыла посуду, а потом уже села запасаться белками и углеводами на ближайшие три часа.

Делать ничего не хотелось, я взяла очередную книгу, и, обняв кошку, погрузилась в чужие переживания. Друзей беспокоить своим плохим настроением не хотелось, без мамы было непривычно тихо. Так незаметно прошёл и кончился ещё один день.

* * *

Оказывается, всё, что нужно для того, чтобы разлюбить свою любимую мелодию — это просто поставить её на звонок будильника и пару раз под неё проснуться. Эта истина уже успела набить оскомину, поэтому звонок, позвавший меня из почти мёртвых, был обычным.

Снилось что-то слишком хорошее, и вставать совершенно не хотелось. Однако звон, с каждой секундой всё настырнее раздававшийся из-под подушки, призывал меня к восхождению по духовной лестнице совершенствования собственной воли, и оставалось только мысленно ругаться, ведь очень тяжело просыпаться утром, когда знаешь, что это твоя собственная блажь.

Но пора было выходить из депрессии и начинать вести здоровый образ жизни, поэтому я, кое-как натягивая майку, шатающейся походкой пьяного рыцаря отправилась на поиски чего-нибудь энергетического.

Пока я варила кофе, Багира, так же как и я, вечно голодная, ласкалась, выпрашивая что-нибудь повкуснее.

— Рыба. — напомнила я, кивая на миску. Багира презрительно чихнула. — Красная рыба! — Видимо доля негодования в моем голосе подействовала отрезвляюще, кошка фыркнула и демонстративно вытащила кусок из миски, устраивая очередной рейд с едой по всей кухне. — Свинка. — Я показала ей кулак и вздохнула,