всей страны хлынули будущие экспонаты музея. В связи с ними подбиралась и специальная литература, послужившая фундаментом для будущей библиотеки.
Позже это собрание коллекций получило другое название, связанное с тем, что в нем хранились всякие диковины, – «Куйшткамера», что можно перевести как «кабинет редкостей». Мы сегодня называем её Кунсткамерой.
Конечно, центром коллекции стали препараты Фредерика Рюйша. Хранившиеся здесь анатомические препараты, человеческие зародыши и уродства постоянно пополнялись новыми поступлениями. При Кунсткамере был анатомический театр, где препарировались вновь прибывшие трупы уродливых животных и людей. Причем зачастую их препарировал сам Петр I, слывший неплохим анатомом и патологоанатомом. Помимо этого, при Кунсткамере жили люди, имевшие отклонения в росте, анатомическом развитии, например карлики и великаны, люди с неполным числом пальцев и т. д. Великий царь даже делал попытки лечить людей. До сих пор в экспозиции Кунсткамеры хранится мешочек с зубами, которые собственноручно удалил Петр I, правда, не все они были больными – «ошибочка» у царя вышла...
Оформлять Кунсткамеру была приглашена Доротея Мария Гзель, которая стала и первым экскурсоводом.
Препараты Ф. Рюйша
Своё здание Кунсткамера, а точнее сказать «Палаты Санкт–Петербургской Академии Наук, Библиотеки и Кунсткамеры», получила не сразу. Строительство было начато в 1718 году, а закончилось уже после смерти Петра I.
В экспозицию Кунсткамеры пускали всех желающих, при этом не брали денег и даже угощали яствами посетителей. Но Петр I задумывал Кунсткамеру не как увеселительное заведение для праздного глазения на всяческие чудеса природы. Он пытался искоренить множество заблуждений и пережитков средневековья. Петр I представлял свою коллекцию образовательной. Не случайно вокруг нее сформировалась библиотека, музеи и в том числе Анатомический кабинет. К сожалению, много экспонатов и книг погибло при пожаре 1747 года. Тем не менее из Кунсткамеры «выросло» несколько музеев, которые существуют до сих пор. А самое главное, что вокруг Кунсткамеры происходило образование сначала Санкт–Петербургской, а потом Российской академии наук.
До сих пор в коллекции Кунсткамеры, или, если говорить официальным языком, Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) им. Петра Великого РАН, есть один экспонат, который называется «восковая персона». Это человек, отлитый из воска, и есть не кто иной, как сам Петр I. После смерти царя К. Б. Растрелли снял посмертную гипсовую маску. Именно на основе её сделано лицо «восковой персоны». Возникает впечатление, что царь ещё жив и лишь на миг замер без движения.
– Я слушаю тебя и ощущаю в тебе стремление познать истину того вопроса, что так волнует тебя... Это хорошо. Ты умен, внимателен и способен объединить свои знания в общую картину мироздания. Наше познание природы требует внимания к малейшим деталям изучаемого организма, объединения их вместе, подчеркивания самых удивительных. Но иногда это излишне абсолютизируется или заменяется иным смыслом и приводит к вредным для науки результатам. Пойдем в библиотеку, я продемонстрирую тебе один такой пример.
Они направились к одной из галерей, где был кабинет Бюффона. А через короткое время учитель и ученик уже спускались по каменным ступеням здания. Бюффон нес в руках какой–то. фолиант, периодически его открывал на определенных страницах и зачитывал собеседнику.
– Вот видишь теперь, что Улиссе Альдрованди два века назад, собрав множество фактов о строении и жизни гадов, пишет никчемную ерунду о драконах, астрологии и заклинаниях змей.
Такой подход чужд для науки, в этом заключается величайшая ошибка Альдрованди.
Ж. Бюффон
Наука должна отсеивать эти неправдоподобные истории, вымысел и мистику, поскольку она оперирует только точными описаниями.
Жорж Луи Леклерк Бюффон закрыл книгу. Учитель и ученик несцешным шагом отправились дальше в глубину сада, скрываясь от ещё теплого парижского солнца в тени смыкающихся крон величавых платанов.
Конечно, Жорж Бюффон был прав. Наука не использует фантазии, домыслы, поверья для познания окружающего мира, но Улиссе Альдрованди был вовсе не виноват. Свой трактат «Все о змеях» он писал в духе того времени, в которое он жил. Тогда естественно–научные изыскания перемешивались с мистикой и человеческими фантазиями. Даже драконов тогда причисляли к реально существующим животным. Но в то же время У. Альдрованди (1522–1605) принадлежал к замечательной школе итальянских естествоиспытателей, подаривших миру множество открытий, в том числе в области анатомии.
Проработав долгие годы в итальянском городе Болонье, Улиссе Альдрованди организовал здесь ботанический сад, музей, а в самом конце жизни и прекрасную библиотеку. Он автор множества толстых книг, посвященных не только змеям, но и другим животным. Но самое для нас важное то, что У. Альдрованди большое внимание уделял эмбриологии, науке об индивидуальном развитии организмов. Натуралист обратился к работам Аристотеля и к основам античной эмбриологии в целом. Не случайно считается, что работы Улиссе Альдрованди способствовали развитию этой биологической науки.
У. Альдрованди
Современником У. Альдрованди был другой итальянский естествоиспытатель, Андреа Чезальпино (Цезальпино), живший в 1519–1603 годы. Он родился в небольшом итальянском городе Ареццо. За время своей научной и медицинской деятельности работал во многих крупных университетах и коллегиях Италии. Его научные
Позже это собрание коллекций получило другое название, связанное с тем, что в нем хранились всякие диковины, – «Куйшткамера», что можно перевести как «кабинет редкостей». Мы сегодня называем её Кунсткамерой.
Конечно, центром коллекции стали препараты Фредерика Рюйша. Хранившиеся здесь анатомические препараты, человеческие зародыши и уродства постоянно пополнялись новыми поступлениями. При Кунсткамере был анатомический театр, где препарировались вновь прибывшие трупы уродливых животных и людей. Причем зачастую их препарировал сам Петр I, слывший неплохим анатомом и патологоанатомом. Помимо этого, при Кунсткамере жили люди, имевшие отклонения в росте, анатомическом развитии, например карлики и великаны, люди с неполным числом пальцев и т. д. Великий царь даже делал попытки лечить людей. До сих пор в экспозиции Кунсткамеры хранится мешочек с зубами, которые собственноручно удалил Петр I, правда, не все они были больными – «ошибочка» у царя вышла...
Оформлять Кунсткамеру была приглашена Доротея Мария Гзель, которая стала и первым экскурсоводом.
Препараты Ф. Рюйша
Своё здание Кунсткамера, а точнее сказать «Палаты Санкт–Петербургской Академии Наук, Библиотеки и Кунсткамеры», получила не сразу. Строительство было начато в 1718 году, а закончилось уже после смерти Петра I.
В экспозицию Кунсткамеры пускали всех желающих, при этом не брали денег и даже угощали яствами посетителей. Но Петр I задумывал Кунсткамеру не как увеселительное заведение для праздного глазения на всяческие чудеса природы. Он пытался искоренить множество заблуждений и пережитков средневековья. Петр I представлял свою коллекцию образовательной. Не случайно вокруг нее сформировалась библиотека, музеи и в том числе Анатомический кабинет. К сожалению, много экспонатов и книг погибло при пожаре 1747 года. Тем не менее из Кунсткамеры «выросло» несколько музеев, которые существуют до сих пор. А самое главное, что вокруг Кунсткамеры происходило образование сначала Санкт–Петербургской, а потом Российской академии наук.
До сих пор в коллекции Кунсткамеры, или, если говорить официальным языком, Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) им. Петра Великого РАН, есть один экспонат, который называется «восковая персона». Это человек, отлитый из воска, и есть не кто иной, как сам Петр I. После смерти царя К. Б. Растрелли снял посмертную гипсовую маску. Именно на основе её сделано лицо «восковой персоны». Возникает впечатление, что царь ещё жив и лишь на миг замер без движения.
Итальянская школа анатомов XVI века
Двое прогуливались по аллее Ботанического сада Национального музея естественной истории Парижа. Собеседник слева был не кто иной, как Жорж Луи Леклерк Бюффон. Рядом с ним шел ученик, который весьма эмоционально что–то рассказывал Бюффону, отвечал на его вопросы. Парижский воздух был слегка влажен, каким он бывает каждую осень. Только начинался новый день. Было не слишком рано, но на розах ещё задержались капельки росы. Бюффон наклонялся к некоторым цветкам, нюхал, удовлетворенно поднимал голову и продолжал слушать своего молодого спутника.– Я слушаю тебя и ощущаю в тебе стремление познать истину того вопроса, что так волнует тебя... Это хорошо. Ты умен, внимателен и способен объединить свои знания в общую картину мироздания. Наше познание природы требует внимания к малейшим деталям изучаемого организма, объединения их вместе, подчеркивания самых удивительных. Но иногда это излишне абсолютизируется или заменяется иным смыслом и приводит к вредным для науки результатам. Пойдем в библиотеку, я продемонстрирую тебе один такой пример.
Они направились к одной из галерей, где был кабинет Бюффона. А через короткое время учитель и ученик уже спускались по каменным ступеням здания. Бюффон нес в руках какой–то. фолиант, периодически его открывал на определенных страницах и зачитывал собеседнику.
– Вот видишь теперь, что Улиссе Альдрованди два века назад, собрав множество фактов о строении и жизни гадов, пишет никчемную ерунду о драконах, астрологии и заклинаниях змей.
Такой подход чужд для науки, в этом заключается величайшая ошибка Альдрованди.
Ж. Бюффон
Наука должна отсеивать эти неправдоподобные истории, вымысел и мистику, поскольку она оперирует только точными описаниями.
Жорж Луи Леклерк Бюффон закрыл книгу. Учитель и ученик несцешным шагом отправились дальше в глубину сада, скрываясь от ещё теплого парижского солнца в тени смыкающихся крон величавых платанов.
Конечно, Жорж Бюффон был прав. Наука не использует фантазии, домыслы, поверья для познания окружающего мира, но Улиссе Альдрованди был вовсе не виноват. Свой трактат «Все о змеях» он писал в духе того времени, в которое он жил. Тогда естественно–научные изыскания перемешивались с мистикой и человеческими фантазиями. Даже драконов тогда причисляли к реально существующим животным. Но в то же время У. Альдрованди (1522–1605) принадлежал к замечательной школе итальянских естествоиспытателей, подаривших миру множество открытий, в том числе в области анатомии.
Проработав долгие годы в итальянском городе Болонье, Улиссе Альдрованди организовал здесь ботанический сад, музей, а в самом конце жизни и прекрасную библиотеку. Он автор множества толстых книг, посвященных не только змеям, но и другим животным. Но самое для нас важное то, что У. Альдрованди большое внимание уделял эмбриологии, науке об индивидуальном развитии организмов. Натуралист обратился к работам Аристотеля и к основам античной эмбриологии в целом. Не случайно считается, что работы Улиссе Альдрованди способствовали развитию этой биологической науки.
У. Альдрованди
Современником У. Альдрованди был другой итальянский естествоиспытатель, Андреа Чезальпино (Цезальпино), живший в 1519–1603 годы. Он родился в небольшом итальянском городе Ареццо. За время своей научной и медицинской деятельности работал во многих крупных университетах и коллегиях Италии. Его научные