многочисленный валорианский флот, Арин вздохнул с облегчением. Когда валорианцы уничтожили корабли, захваченные им в ночь после Зимнего бала, он с облегчением смотрел, как пылающие обломки падают в воду, а засыпанные пеплом остовы судов опускаются на дно.
Гэррани черпали мужество в бесстрашии Арина. Что бы они подумали, если бы узнали, что он сам навлек на них войну? Если бы поняли, почему он встретил ее с таким ликованием?
Зеленый шторм, который обрушился на побережье через два дня после побега Кестрель, мучительной болью отозвался в его сердце. Буря прокатилась по его душе и смыла все, оставив после себя пустоту и жуткое осознание того, что он натворил. Арин воображал, как рыбацкая лодка, перевернутая волнами, опускается на дно. Как Кестрель, барахтаясь, захлебывается соленой водой. Как ее тело исчезает в морской пучине.
Осада означала для Арина почти верную смерть. Но она также означала, что Кестрель выжила. А гэррани смотрели на его счастливое лицо и думали, будто оно выражает безумный восторг воина перед битвой. Он не стал их переубеждать. «Ты и есть бог лжи», — сказала ему Кестрель. Он взглянул на своих людей, улыбнулся, и улыбка эта была ложью — словно письмо, отраженное в зеркале.
После побега Кестрель Арин приказал сжечь пристань. Но валорианцы бросили якорь близко к берегу и выслали несколько лодок с инженерами. Под охраной доки быстро починили, а гэррани лишь бессильно наблюдали за этим из города. Арин поручил установить пушки вдоль стен, но гавань была слишком далеко. Открыть ворота и послать людей, чтобы они помешали восстановлению пристани, было бы самоубийством. С восходом солнца корабли вошли в гавань, валорианцы высадились и выгрузили осадные орудия. Враги тащили пушки, катили на берег бочки с порохом. Они выстраивали конницу и пехоту. Каким-то образом умудрились отправить солдат осмотреть городские стены со стороны гор. Отряд носил особые знаки отличия. Арин знал, что это элитные разведчики-диверсанты. Они мгновенно слились со скалами и голыми деревьями, и больше их никто не видел.
Еще месяц назад Арин приказал выкопать ров вокруг города. За несколько дней до зеленого шторма ветра принесли с собой теплую погоду, растопили мерзлую зимнюю почву, и гэррани бросали мусор в грязный ров: мебель, порубленные деревья, разбитые бутылки. Затем все вновь замерзло.
Арин увидел, как к краю рва подошел человек. Его лицо скрывал шлем, но Арин узнал бы его и без имперского флага на доспехах. Он хорошо знал тяжелую, размеренную походку генерала Траяна.
Тот осмотрел ров и взглянул на лошадей, которых выводили из трюмов. Арин видел: генерал понимает, как сложно будет перебросить здесь армию. Начнется беспорядок, лошади будут ломать ноги, осколки стекла воткнутся в копыта животных и сапоги пехотинцев. Генерал отошел поговорить с инженерами.
Появились деревянные доски, опоры. Спустя неделю валорианцы перешли эти самодельные мосты и подошли к самой стене.
Они держались на расстоянии после того, как гэррани в первый раз забросали их горящими комьями бумаги и опилок, обмазанными смолой. Были потери. Загорелась даже одна из повозок с припасами. Но другие солдаты быстро заполнили прорехи в рядах, а повозки теперь стояли в тылу. Инженеры начали возводить три насыпи. — Убить их, — приказал Арин своим лучшим лучникам. Они были способные и успели немного отточить мастерство во время прошлых вылазок за город. Бог войны благоволил им. Инженеры пали. Однако работу продолжили солдаты. Насыпи из земли и камней все росли, а потом валорианцы разобрали мосты и начали возводить башни. Арин понимал, что еще немного, и они сравняются с высотой городских стен, на которые перебросят мосты, и валорианцы смогут легко попасть внутрь. — Выройте под стеной туннели, — велел Арин солдатам. — Прокопайте до башен и начинайте выгребать из-под них землю.
Через несколько дней валорианцы догадались, почему их башни все время оседают. Арин слышал, как генерал отдал приказ. Валорианцы, взяв в руки лопаты, прорыли землю до входов в туннель, и туда хлынули солдаты. — Запечатать туннели! — закричал Арин. Его приказ выполнили. Валорианцы не смогли пробиться к городу этим путем. Он был закрыт для них, как и для гэррани, которые не успели вернуться из туннелей и погибли.
Башни продолжили расти. У Арина был лишь небольшой запас пушечных ядер и пороха, и он извел почти все, чтобы подорвать башни. Валорианцы выдвинули катапульты. В город полетели горящие снаряды. Начались пожары.
Снег шипел, соприкасаясь с огнем, помогая тушить его. Со дня отъезда Кестрель прошло три недели, и Арин, измученный, покрытый сажей, вспомнил, как уверенно заявлял, что гэррани выдержат год осады. Как будто для этого достаточно зерна и воды. Он израсходовал последние ядра и порох на уничтожение катапульт. Теперь у гэррани для защиты оставались только стена и то, что они могли сбросить с нее. Наступило затишье. Арин подумал, что снег усмирил решительность валорианцев или генерал обдумывает следующий ход. Но вдруг что-то взорвалось у той стены, что выходила к горам. Она затряслась, словно в лихорадке, и Арин понял, что затишье тоже было частью плана. Диверсанты пытались прорваться сквозь стену.
Гэррани обливали разведчиков кипятком и дегтем. Те кричали и падали. Но генерал Траян не хуже Арина понимал, что победа близка. Он подвел войска к стене. Только теперь Арин сообразил, что генерал изначально ждал этого момента. Вскоре они обрушат всю свою мощь на ослабленные стены. Валорианцы раскрошат каменные глыбы и в конце концов пробьют дыру. Они расширят ее крюками с помощью осадных механизмов и войдут в город. Начнется резня. Арин все время проводил на выходящей к горам стене. Он не видел, как в гавань вошел корабль, но заметил небольшого охотничьего ястреба, который пролетел над городом и спустился к генералу. Тот снял с ноги птицы трубку с посланием и, вскрыв ее, замер. Дочитав послание, генерал скрылся в рядах солдат. Валорианская армия остановила наступление. Арин со всех ног побежал по стене на ту сторону, откуда видно было море. Он не совсем понимал, что произошло, но почувствовал, что все изменилось. Арин знал лишь одного человека, который был способен так резко все перевернуть. Еще один ястребок ждал его на краю стены, выходившей к морю. Птица смотрела на Арина, склонив голову набок. Ее клюв был остер, когти крепко вцепились в камень стены, перья припорошило снегом. Ястреб принес короткую записку:
Они держались на расстоянии после того, как гэррани в первый раз забросали их горящими комьями бумаги и опилок, обмазанными смолой. Были потери. Загорелась даже одна из повозок с припасами. Но другие солдаты быстро заполнили прорехи в рядах, а повозки теперь стояли в тылу. Инженеры начали возводить три насыпи. — Убить их, — приказал Арин своим лучшим лучникам. Они были способные и успели немного отточить мастерство во время прошлых вылазок за город. Бог войны благоволил им. Инженеры пали. Однако работу продолжили солдаты. Насыпи из земли и камней все росли, а потом валорианцы разобрали мосты и начали возводить башни. Арин понимал, что еще немного, и они сравняются с высотой городских стен, на которые перебросят мосты, и валорианцы смогут легко попасть внутрь. — Выройте под стеной туннели, — велел Арин солдатам. — Прокопайте до башен и начинайте выгребать из-под них землю.
Через несколько дней валорианцы догадались, почему их башни все время оседают. Арин слышал, как генерал отдал приказ. Валорианцы, взяв в руки лопаты, прорыли землю до входов в туннель, и туда хлынули солдаты. — Запечатать туннели! — закричал Арин. Его приказ выполнили. Валорианцы не смогли пробиться к городу этим путем. Он был закрыт для них, как и для гэррани, которые не успели вернуться из туннелей и погибли.
Башни продолжили расти. У Арина был лишь небольшой запас пушечных ядер и пороха, и он извел почти все, чтобы подорвать башни. Валорианцы выдвинули катапульты. В город полетели горящие снаряды. Начались пожары.
Снег шипел, соприкасаясь с огнем, помогая тушить его. Со дня отъезда Кестрель прошло три недели, и Арин, измученный, покрытый сажей, вспомнил, как уверенно заявлял, что гэррани выдержат год осады. Как будто для этого достаточно зерна и воды. Он израсходовал последние ядра и порох на уничтожение катапульт. Теперь у гэррани для защиты оставались только стена и то, что они могли сбросить с нее. Наступило затишье. Арин подумал, что снег усмирил решительность валорианцев или генерал обдумывает следующий ход. Но вдруг что-то взорвалось у той стены, что выходила к горам. Она затряслась, словно в лихорадке, и Арин понял, что затишье тоже было частью плана. Диверсанты пытались прорваться сквозь стену.
Гэррани обливали разведчиков кипятком и дегтем. Те кричали и падали. Но генерал Траян не хуже Арина понимал, что победа близка. Он подвел войска к стене. Только теперь Арин сообразил, что генерал изначально ждал этого момента. Вскоре они обрушат всю свою мощь на ослабленные стены. Валорианцы раскрошат каменные глыбы и в конце концов пробьют дыру. Они расширят ее крюками с помощью осадных механизмов и войдут в город. Начнется резня. Арин все время проводил на выходящей к горам стене. Он не видел, как в гавань вошел корабль, но заметил небольшого охотничьего ястреба, который пролетел над городом и спустился к генералу. Тот снял с ноги птицы трубку с посланием и, вскрыв ее, замер. Дочитав послание, генерал скрылся в рядах солдат. Валорианская армия остановила наступление. Арин со всех ног побежал по стене на ту сторону, откуда видно было море. Он не совсем понимал, что произошло, но почувствовал, что все изменилось. Арин знал лишь одного человека, который был способен так резко все перевернуть. Еще один ястребок ждал его на краю стены, выходившей к морю. Птица смотрела на Арина, склонив голову набок. Ее клюв был остер, когти крепко вцепились в камень стены, перья припорошило снегом. Ястреб принес короткую записку:
«Арин, впусти меня.