неоспоримый факт.

«Далгоморова чаща» состояла из главного здания, то бишь самого постоялого двора, и двух примыкающих к нему низких строения, отведенных под хозяйственные нужды, что ютились рядом с двумя стенами. Замыкала четвертую сторону импровизированного квадрата еще одна стена с большими воротами, обшитыми металлическими листами и полосами. Внутри располагался обширный двор с коновязями, кадками с водой, скирдами соломы, сараями и повозками поселенцев. Нетрудно было понять, что строение представляло из себя миниатюрную крепость, тем более указом того же Ласкарла Медвежье ухо обязывалось иметь в каждом подобном месте не менее дюжины солдат во главе с десятником, состоящих на королевской службе. Здесь их было целых пятнадцать, не считая одноглазого десятника Ферамена.

Вот и сейчас, Ферамен стоял перед воротами, собираясь развести караул, и закрыть ворота на ночь, как предписывал устав. Он уже отчитал Тодориаса, имевшего наглость заснуть практически в самом конце своей смены, и как раз заканчивал натаскивать ночную стражу по поводу правильного несения службы.

— Смотрите мне, толстобрюхие ослы, только попробуйте заснуть ночью как этот Тодориас! Шкуру спущу с обоих, — погрозил он кулаком двоим солдатам в зеленой форме с большой широкой короной на груди. Их звали Однинус и Ламбер, они вытянулись в струнку, и до смерти боялись и уважали прожженного вояку Ферамена. — Он уже доигрался со своей безалаберностью. Просидит у меня неделю в темнице на хлебе и воде!

Провинившийся солдат низко опустил голову. Ему предстояла тяжелая седмица, наполненная чувством постоянного голода и пребывания в холодном каменном мешке на жесткой вонючей соломе. Впрочем, он сам был виноват и понес заслуженное наказание.

— Ладно, хватит лупать на меня глазами! — Коротко махнул рукой сержант. — Закрывайте ворота!

И в этот момент слуха коснулся стук копыт стремительно приближающегося коня. Через мгновение из лесной чащи вылетел взмыленный гнедой, несший на себе всадника в темном плаще. Он мчался прямо к воротам постоялого двора.

Солдаты немедленно засуетились, выставляя перед собой копья. Лишь Ферамен спокойно сделал два шага вперед, становясь посреди дороги. Взгляд у него враз сделался тяжелым. Рука вытянулась вперед останавливающим жестом.

— Стой! Куда так несешься? — издали крикнул он всаднику.

Тот молча скакал вперед. Осадить коня он изволил лишь в нескольких шагах от сержанта. Того даже обдало пылью и потом коня. Но Ферамен даже не шелохнулся.

— Спокойно… — произнес всадник голосом, полным внутренней силы. Сразу становилось понятно, что этот человек привык командовать. — У меня королевская печать…

Из-под плаща показалась рука с бляхой королевского герба на кожаном ремешке. Взгляд Ферамена потух. Спорить было не о чем. Бляхи с гербом Фагесты просто так не раздаются. Сержант приглашающе махнул рукой вглубь внутреннего двора. Всадник, кивнув головой, въехал внутрь.

— Закрывай ворота! — произнес Ферамен еще раз. Последний раз повторять приказ дважды ему доводилось много лет назад, в битве при Холдуоре, и он до сих пор помнил, чем тогда все закончилось. Плохая примета. Сержант взглянул на лес через щель закрывающихся створок. Плохая примета…

* * *

Зверь шел по лесу. Ноги уверенно мяли жухлую траву и листья, оставляя на земле огромные следы чудовищных лап. Руки распихивали в стороны тугие ветки, норовившие хлестнуть по глазам, а когти пластами срывали кору со стволов деревьев. Белая, как хлопья снега слюна капала с клыков вниз, источая неприятный и резкий запах.

Он шел совершенно не таясь. Огромное мохнатое тело с треском продиралось сквозь заторы и буреломы без малейшей предосторожности. В этом просто не было необходимости. Все живое и так постаралось скрыться из вида, менее всего на свете желая попасться Зверю на глаза. В этих лесах не было никого, кто смог бы сравниться с ним по силе.

Путь Зверя пролегал вдоль дороги, по которой обычно передвигались ненавистные ему люди. Он чуял запах лошади, что промчалась тут совсем недавно, и это был не простой запах. Точно такой же, как и тот, по которому его направили. Но не лошадь и не всадник даже были целью. Цель — другая, она была впереди. Он чувствовал ее, пока еще даже не подозревающую, что когтистая длань из глубин Мрака уже указала на неистово искрящуюся ауру. Ауру, которую необходимо загасить.

Несколько раз Зверь ощущал неподалеку людей. В первый раз это была пара охотников, что не рассчитали свои силы правильно и поэтому не успели вернуться в форт затемно. Они спрятались под корнями старого дерева, которое, во время недавней бури, было вырвано из земли. В любое другое время Зверь с удовольствием бы наведался к ним напиться свежей крови, но Зов настойчиво указывал ему дорогу. Его спешно призвали из скрытого логова, не испросив даже согласия, и он сразу же откликнулся, так как не привык обсуждать приказы. Хозяин не просит, он повелевает.

Другой раз он прямо всем телом почувствовал, как на дороге застряла человеческая повозка. Деревянное колесо попало в узкую яму и ось, не выдержав, треснула. Неудачливый мужичонка кряхтел и охкал, пока не наступила ночь, пытаясь починить поломку. А внутри полотняного навеса женщина обнимала двух маленьких деток, что перепугано жались к матери. Зверю стоило немалых усилий продолжить свой путь, не сворачивая к повозке. Язык, словно камень, напух в резко ссохшемся горле.

Зверь приподнял уродливо вытянутую морду вверх, туда, где колыхающиеся верхушки деревьев щекотали своими остриями потоки воздуха. Из-за прорехи в темных тучах мелькнул ослепительно белый бок полной луны, залив на миг все вокруг призрачным серебром. Затем лес вновь погрузился в неизменный мрак.

Ноздри с шумом втянули прохладный ночной воздух. Пасть оскалилась в подобии мерзкой ухмылки. Наступило его время, время Охоты. Ночи, когда нужно было убивать.

* * *

В трапезном зале постоялого двора было людно. Впрочем, как и всегда, когда ворота закрывались на ночь. Все торговцы и простые поселяне старались рассчитать время пути так, чтобы к концу дня оказаться поблизости от какого-нибудь населенного места, где власть находится в руках людей. Они с радостью готовы были расстаться с деньгами в тепле и с кружкой доброго пива, под защитой крепких стен и смелых стражников, чем ночевать где-нибудь на дороге среди опасных лесов Далгомора.

В большом зале, скудно освещаемом факелами в железных оправах, насчитывалось чуть более дюжины деревянных столов. За ними сидела довольно разношерстная публика, казалось, съехавшая со всего Саетана,