спросила я недоверчиво.
— Ну не то чтобы нравятся… — Видя такой пристальный интерес к своей персоне, Леша немного стушевался. — Просто неуютно без них как-то. Привык я к ним. Все-таки пятнадцать лет с вами общаюсь. Quod non est paululum dicere.[1]
— Аминь! — гаркнули мы, отреагировав на латынь.
За неделю до нашего отъезда Генриху позвонил Ярослав и сообщил, что Татьяна погибла в горах. Во время восхождения у нее по совершенно непонятной причине оборвалась страховка.
1997
Эпилог
— Нет, нет и нет! — Машенька решительно тряхнула головой. — Ни за что! И не просите. — Мама, ну, мамочка! — заныли Эрих и Алька. — Мы будем вести себя примерно, честное слово! — пообещала я со всей убедительностью, на какую была способна. — Там так красиво! — уговаривал Прошка. — Тебе обязательно понравится. — Горный воздух полезен для легких, — заметил Леша. — Может, Эрих с Алькой от бронхитов навсегда излечатся. — Обязательно излечатся, — выразил уверенность Марк. — Нужно только им молоко покупать. Тамошние коровы питаются исключительно целебными травами. — Все равно не поеду, — сказала Машенька, но уже с гораздо меньшей убежденностью. — Но почему, Машенька? — несчастным тоном спросил Генрих, не уловивший перемены в настроении жены. — Потому что вы — социально опасные типы. Стоит вам собраться вместе, как сейчас же начнется какой-нибудь криминал. Вокруг вас надо сколотить трехметровый забор с колючей проволокой и по всему периметру написать: «Не влезай, убьет!» — Криминальная история у нас пока была всего одна, — напомнил Леша. — И с тех пор уже почти год прошел, — подхватила я. — За это время никого из наших знакомых больше не убили, а мы каждую неделю вместе собираемся. — Нельзя из одного случайного события выводить закономерность, — авторитетно заявил Прошка. — Вот увидишь, Машенька, на этот раз все будет хорошо, — убеждал Генрих. — А в Карпатах и правда очень красиво. — Хочешь, мы Варьку с Прошкой на цепь посадим? — предложил Марк. — Тогда вам всем точно кранты настанут, — злорадно пообещал Прошка. — Варвара с цепи сорвется, вас перекусает, и вы поголовно перемрете от бешенства. — Не слушай его, Машенька, — попросила я, сердито сверкнув глазами в сторону Марка и Прошки. — Они бешенством задолго до нашего знакомства переболели. У них иммунитет. А тебя и детей я кусать не буду. И вообще, ты же знаешь, какая я спокойная и уравновешенная особа, особенно если меня не злить. — Поехали, Машенька, — канючил Генрих. — Ну пожалуйста! — Мама, ну, мамочка! — Отдохнем по-человечески… — Детей здоровых привезешь… — Обещаем… — Гарантируем… Машенька покачала головой и вздохнула: — Ладно уж, так и быть, поехали. Но предупреждаю: если и там что-нибудь случится, я вас до конца жизни на порог не пущу. — Ура!!! От нашего дружного рева зазвенели стекла, и только Леша не разделил общего ликования. — Не понимаю, чему вы радуетесь, — пробормотал он тихо, чтобы Машенька не услышала. — Похоже, мы собрались здесь в последний раз.За неделю до нашего отъезда Генриху позвонил Ярослав и сообщил, что Татьяна погибла в горах. Во время восхождения у нее по совершенно непонятной причине оборвалась страховка.
1997