подхватил Рибезель, заслоняясь клешнями. — Мы не плавимся — ничего такого.
— Погодите до завтра, — ухмыльнулся Урс, стоявший возле них. — Днем солнце засияет в полную силу.
— Солнце еще и светит по-разному? — удивился Укобах.
— Оно вот-вот закатится — тогда совсем перестанет светить, — отвечал Урс. — Будет холодно и темно. Где будете ночевать?
Укобах пожал плечами.
— Об этом мы еще не подумали, — добавил Рибезель.
— Тогда пошли со мной. Сдается мне, у нас в доме в переулке Гота с сегодняшнего дня освобождается комната. — Он кивнул в сторону Румо и Ралы. Оба по-прежнему молча стояли посреди площади.
Город дышит
— Не мог бы ты проводить меня домой? — наконец проговорила Рала. — Уже ночь, а улицы в городе, кажется, небезопасны. — Хорошо, — ответил Румо. Они молча пошли по переулкам. Дома наполнялись жизнью: открывались ставни, зажигались свечи, взбивались перины, всюду слышался смех и звон посуды. Вольпертинг дышал полной грудью. Наконец оба очутились у дверей домика Ралы. Взглянув на Румо, она провела лапой по левому плечу. Под шерстью оказался безболезненный шрам.гласила надпись. Рала вошла в дом, оставив дверь открытой. Румо зажмурился. Да, вот она, серебряная нить, ведет прямиком в дверь домика Ралы! — Иди же! — приказал Львиный Зев. И Румо, пошатываясь, пошел следом за Ралой. Он крепко сжимал рукоятку меча, будто искал поддержки. — Покажи ей шкатулку, — шепнул Львиный Зев. — Шкатулку из нурнийского дуба. — Да, — добавил Гринцольд. — Она точно не устоит.«Румо»
Пришло время закрыть ящик на букву «Р». Закроем его из скромности, ведь Рала собирается открыть Румо тайну чуда любви. Есть чудеса, которые случаются только в темноте.