Владимир Батаев Приют Героя

— Проснись! — трактирщик пнул в бок разлёгшегося под лавкой забулдыгу. Пьянчуга что-то буркнул сквозь сон и заворочался. Приоткрыл один глаз, взглянуть на обидчика:

— А, это ты, Чаки. Какого хрена? Сгинь. Он махнул рукой, словно отгоняя муху, и свернулся калачиком, прижав колени к животу, а ладонью накрыв лицо, так что из-под неё торчала только куцая бородка.

— Подъём, я сказал! — широкоплечий кабатчик схватил нерадивого посетителя за ворот обтрёпанной куртки и вздёрнул в воздух.

— Дай поспать, Чаки, — простонал пьяница, обмякнув в могучих руках владельца заведения. — Я же платил за постой.

— Меня зовут Шерлаз! — в сотый раз повторил трактирщик. — Хватит коверкать моё имя, дегенерат! И ты мне уже пять лет ни медяка не платил, Вал!

— Пять лет, — протянул забулдыга, закатив глаза. — Живём под одной крышей, едим с одного котла… Да мы ж как братья, Чаки! Я тебя люблю! Кабатчик раздражённо зарычал, встряхнув пьяницу и подтянув поближе к себе.

— Нет, Чаки, не целуй меня, — забормотал тот, отталкивая трактирщика за плечи. — Я тебя не люблю, я передумал. Спать хочу.

— Я тебя в канаву выкину!

Вал только хмыкнул и засопел, прикидываясь, что уже спит. Кабатчик разжал руки. Пьяница грузно рухнул на пол и снова завозился, укладываясь. Покачав головой, Шерлаз тяжело вздохнул и обернулся к ожидающей женщине. Та стояла возле стойки, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.

— Простите, мистресс, — поклонился мужчина. — Этого скота раньше полудня не поднимешь.

— Уж постарайтесь, — холодно бросила женщина. — Или вы думаете, я стану ждать в этой дыре до обеда? Трактирщик шмыгнул носом и резко выдохнул. Ох, как ему хотелось стукнуть кулаком по столу и рявкнуть, что «Приют Героя» никакая не дыра, а ежели кому-то что-то не нравится, то эта курва может валить обратно в свою Коллегию и поцеловать архимага и его Пророка под подолы мантий. Но превращаться в горстку пепла Шерлазу не хотелось, поэтому он ещё раз пнул Вала — вот он проснётся и сам скажет примерно то, что трактирщик подумал, но в более ярких выражениях.

— Ча-аки, — прохрипел с пола пьяница, открыв покрасневшие от выпивки и недосыпа глаза. — Я ж те сказал — иди нахрен, я сплю. Какое слово ты не понял?

— К тебе пришли, — сообщил трактирщик. — И если не встанешь, я тебя выгоню. И Марте запрещу впускать. А если впустит — и её за дверь выкину.

— Выгоняй, — резко сев, кивнул Вал. — И Марту выкинь. Я подберу.

— И куда поведёшь? В подворотню за углом? — с искренним интересом осведомился Шерлаз.

— Мы удалимся в сторону заката! — патетично воздев руку, проорал Вал. — А ты пойдёшь нахрен.

— Мессир Йованнов? — приблизившись, вопросила женщина, с трудом выговорив непривычное родовое имя.

— И ты, курва, иди нахрен, — указав на неё пальцем с грязным ногтем изрёк Вал. Трактирщик усмехнулся в усы. Но вслух сказал:

— Это мистресс Таисия Авенворт, магесса из Коллегии, прибыла по поручению архимага.

— Опять Васька, старый козёл, мне шмару прислал, — покачал головой пьяница. — И его нахрен.

— Мессир Бэзил предупреждал… — начала женщина, но Вал перебил.

— Нахрен я сказал! — заорал он, резко поднявшись и нависая над волшебницей. — Всех вас нахрен! Чаки, пива мне!

— Извини, Вал, я ушёл нахрен, — отказался трактирщик, усмехаясь и отходя к стойке. — И ты мне пять лет не платил… Пьяница попытался гордо выпрямиться, но зашатался и ухватился рукой за стол.

— Чаки, тебе напомнить, почему я тебе не плачу? — процедил он.

— Я сменю вывеску, — покачал головой кабатчик. — Ты выпиваешь на большую сумму, чем мне приносит тот факт, что это «Приют Героя», где живёт настоящий герой, спасший мир.

— Хрена с два, Чаки, — усевшись на стол, возразил Вал. — Не та причина. Кому нужен бывший герой, дрыхнущий пьяный под столом? Вот причина. Забулдыга неожиданно быстро взмахнул рукой. Выскочивший из рукава метательный нож свистнул у самого уха трактирщика, вонзившись в полку. Шерлаз выдернул лезвие с насаженным на него пауком.

— За истребление насекомых? — уточнил он.

— Потому что я мог бы за две секунды убить тебя, Чаки, — со вздохом сообщил Вал. — Только и всего. Ты меня боишься.

— Как я вижу, навыков вы не потеряли, мессир Йованнов, — снова заговорила волшебница. — Это замечательно, поскольку, по словам Пророка… Женщина не успела пошевелить и пальцем, как оказалась лежащей на столе. Нависающий сверху Вал сжимал рукой её горло. Его ноздри раздувались от ярости, а и без того покрасневшие глаза налились кровью ещё сильнее, изо рта с хрипом вырывалось разящее перегаром дыхание.

— Я уже спас мир, — прорычал он. — Хватит с меня. Дальше сами. Как хотите. Что бы ни случилось. Справитесь вы или сдохнете, но без меня.

— Вал, — позвал трактирщик. — Твоё пиво. Мужчина молча отпустил горло волшебницы, развернулся и, пошатываясь, направился к стойке. Одной рукой он ухватил пузатую кружку, другой смёл со стойки нож, мгновенно исчезнувший в рукаве. Отхлебнув, утёр рукавом пену с усов и бороды и удовлетворённо вздохнул.

— Пиво — дрянь, Чаки, — сообщил он.

— Специально для тебя козлиной мочой разбавлял, — усмехнулся трактирщик.

— Дурак ты, Чаки, — покачал головой Вал. — Сколько раз повторять — ослиной мочой, ослиной.

— Запомню, когда ты начнёшь нормально произносить моё имя.

— Значит, так дураком и помрёшь.

— Мессир, Пророк сказал… — опять начала магесса.

— Да замолчите, мистресс! — закричал трактирщик, хватая Вала за плечи и притягивая через стойку к себе. — Вам жизнь не дорога? Он вас убьёт сейчас, если не заткнётесь! Бывший герой дёрнулся, пытаясь вырваться из медвежьей хватки, и глухо зарычал.

— Спокойно, — урезонил его Шерлаз. — Спокойно, Вал.

— Почему, Чаки, — пробормотал Вал. — Почему они не оставят меня в покое? Неужели я мало сделал? Почему им всегда мало? Что им от меня надо? Последние слова прозвучали глухо и неразборчиво, Вал уткнулся лицом в плечо старого товарища, его плечи вздрагивали.

— Довольны, мистресс? — сурово вопросил трактирщик. — Довели человека. Отстаньте вы от него, правда. Пророчество он исполнил. Волшебница растерянно огляделась по сторонам, нервно облизывая пересохшие губы. Она ожидала всякого, но не такого. Её прислали к герою. Архимаг говорил, что тот может быть в дурном настроении, не рад беспокойству и всячески изображать свою полную непригодность к делам. Но женщина не думала, что встретит опустившегося пьяницу в засаленной истрёпанной одежде, воняющего так, будто не мылся с момента своего подвига, посылающего всех вокруг на