чертовски жарко. Не говоря уже о влажности. «Хвостик» определенно станет любимой прической в это время года. Нет нужды говорить, что это очень далеко от того, как было у меня раньше.
Хотя я научилась любить жару. Она напоминает мне о нем. Каждый раз, как мои щеки краснеют, я думаю о том, как костяшками пальцев он нежно поглаживали мою кожу, и представляю, что, возможно, он все еще рядом.
Брейден ждет меня на подъездной дорожке в своей отменной полноприводной черной «Шевроле Чеви», и я улыбаюсь — парни и их грузовики. Это хороший пикап, хотя я предпочитаю ржавый грузовик серого цвета, в котором ловит только одна радиостанция.
В меня начинает вгрызаться страх, когда я тянусь к ручке двери. Это первый день новой меня с новыми перспективами. Я напоминала себе об этом в течение трех недель, с тех пор, как покинула Вестпорт, но сегодня это стало моей реальностью.
В машине Брейден, по большей части, молчит, пока не произносит:
— Как тебе Талли?
— Талли? — я выгибаю бровь, глядя на него.
Он смеется, качая головой.
—Таллахасси.
— О, точно, — я чувствую себя тупицей. — Здесь хорошо. Очень отличается от Вестпорта.
— Я бы сказал, намного меньше дождя, да?
Я киваю.
— Это забавно, потому что даже если там нет дождя, то облака все равно всегда выглядят серыми. Не синими, не белыми, просто серыми.
Разница между этими двумя городами колоссальная. Ничего общего, но, в каком-то роде, это именно то, что мне нужно.
Впервые я обратила внимание на Университет штата Флорида осенью прошлого года, и сделала я это только для того, чтобы успокоить Эмери. Я, правда, никогда не рассматривала такой вариант, что могу поступить туда. Пока не узнала, что Чейз тоже выбрал его, и тогда у меня появилась надежда, что это может стать нашим вторым шансом.
А потом, в тот же день, когда пришло письмо о моем зачислении, Чейз погиб. Я и представить себе не могла, что буду здесь без него. Это была его мечта, и для меня быть здесь, проживать эту мечту, как-то слишком жестоко. До сих пор есть дни, когда я не уверена, что справлюсь, но это происходит все реже и реже. Находиться здесь, в месте, где он хотел быть, дает мне ощущение, что я ближе к нему.
— Я один раз приезжал к Чейзу, — говорит Брейден. — Было холодно и скучно.
Упоминание имени Чейза, сказанное кем-то, до сих пор ранит меня. Наверное, так будет всегда.
— Там, безусловно, мало чем можно заняться, если только ты не рыбак или серфер. И даже серфинг не тот, что здесь у вас.
Брейден кажется хорошим парнем. Он, в некотором роде, напоминает мне Чейза, но, в основном, они полные противоположности, особенно внешне. Чейз был высоким и подтянутым, а Брейден ниже ростом и с более объемными мускулами. Он выглядит как парень, который проводит слишком много времени в спортзале. Думаю, поэтому мне так легко общаться с ним.
— На самом деле, я даже никогда не пробовала заниматься серфингом, — говорю я ему.
Брейден наклоняется и выключает музыку, когда мы заезжаем на парковку кампуса.
— Ну, если тебе интересно, мы с друзьями стараемся хотя бы раз или два в месяц выбраться посерфить на выходных. Это тяжело, но уверен, ты быстро научишься. Большую часть лета я провел со своими друзьями в Панама-Сити, занимаясь серфингом и катаясь на гидроциклах.
Я бросаю на него взгляд.
— О, вот, значит, где с твоим другом произошел несчастный случай?
— Ага, инцидент с Джексоном произошел во время праздника четвертого июля, — говорит он мне, останавливаясь на парковочном месте, которое находится далековато от учебного корпуса. — Он довольно сильно пострадал. Скоростной катер, переполненный пьяными придурками, налетел прямо на его гидроцикл. Меня там не было, но я знаю, когда они вытащили его из воды, он не дышал. Вытащив его на берег, они решили, что он умер, но парамедики нащупали слабый пульс, и сразу после этого им удалось вернуть его к жизни. Он провел в больнице около месяца, восстанавливаясь. Думаю, сейчас он в порядке… может, просто не до конца оправился. Кажется, у него небольшой провал в памяти, и он мало что помнит из того, что было до столкновения. Он всю неделю ходил на футбольные тренировки и держался вполне нормально.