мне снисходительны!
— Разумеется, — ответил я. И мы пошли дальше. У дверей своего дома она неожиданно взяла меня за руку и пожелала на прощание спокойной ночи,
Прошло несколько недель, и я ни разу не виделся с этой странной дамой. Я злился на себя за свою доверчивость и мало-помалу пришёл к выводу, что она обманывала меня. Пусть так, решил я, но больше я на эту удочку не попадусь.
Однажды вечером я сидел в театре и смотрел «Союз молодёжи»[3]. Во втором акте меня вдруг охватило беспокойство, что-то вокруг меня было такое, что определённо действовало мне на нервы; такое же неприятное ощущение я испытывал в прошлый раз во время концерта Парижского хора в Тиволи. Я быстро обернулся — и точно: среди сидевших в зале я обнаружил уже знакомую мне даму с устремлённым на меня воспалённым взором.
Я готов был сквозь землю провалиться, я ввинчивался в кресло, изо всех сил следил за героем комедии — Даниелем Хейре, но меня не покидало неприятное ощущение оттого, что пара немигающих колючих глаз впилась в мой затылок. Я встал и вышел из зала, не дождавшись конца спектакля.
Несколько месяцев меня не было в городе. И когда я вернулся обратно, никакой дамы из Тиволи словно никогда не существовало, я даже ни разу не вспомнил её. Она исчезла из моего сознания так же неожиданно, как возникла.
И вот недавно вечером был сильный туман, я гулял по Торвгатен между Общественной столовой и аптекой «Слон». Я с интересом наблюдал, как окутанные туманом прохожие наталкиваются друг на друга. Уже около четверти часа я провёл так, фланируя взад и вперёд по этому кварталу, и подумал про себя: последний раз дойду до аптеки и домой. Пробило одиннадцать. Я подошёл к аптеке. В светлом круге от ближайшего фонаря я увидел, что прямо на меня идёт человек. Я немного посторонился — человек шагнул туда же; я метнулся обратно, резко влево, чтобы избежать столкновения, — и увидел, что на меня сквозь туман смотрят не мигая знакомые глаза.
— Дама из Тиволи! — прошептал я, каменея.
С застывшим взглядом, с искажённым до неузнаваемости лицом она подошла ко мне вплотную, в одной руке у неё болталась муфта. Так прошло целое мгновение.
— Ребёнок был мой! — словно стараясь меня в чём-то убедить, произнесла она, повернулась и исчезла в тумане.