Андрей Поляков Стеклянный Шар

Не ищите ничего вне себя!

«Линьцзи-лу», § 17

Дао, которое можно назвать, не есть постоянное дао, и совершенство, которое можно себе представить, не является совершенством…

Юность студент Цяо провёл за чтением учёных книг. Подогретое вино в беседке или купание коня в горном озере не прельщали его воображение. Прекрасное было ложью, ибо могло быть названо прекрасным. Стихи, которые слагал Цяо, при всех своих несомненных достоинствах всё же имели земной, человеческий характер, а Цяо был не столь наивен, чтобы искать абсолютный смысл в вещах, суть которых понятна даже ребёнку.

Рождённый человеком, Цяо страдал от этого.

Забросив литературные занятия, он отправился путешествовать. Однажды в летнюю ночь на окраине пыльного городка Цяо услышал нечто, охватившее его душу пламенем. Студент перелез через ограду в том месте, где она начала разрушаться, и заглянул в дом. Девушка со светлыми глазами пела, аккомпанируя себе на цине.

Цяо впервые обратил внимание на музыку. Нематериальность звукового ряда была очевидной. В отличие от навсегда зафиксированного на бумаге иероглифа (пусть даже придуманного, не существующего в природе), музыка находилась во времени, отсутствуя в пространстве. Цяо показалось, что это то, чего он хотел.

Прошло некоторое время. Цяо женился на девушке со светлыми глазами. Они прожили вместе четыре года. Страсть прошла, но Цяо было лень в этом признаться.

Чем глубже Цяо постигал законы музыки, тем больше он разочаровывался: наличие законов говорило о том, что музыка объяснима, а значит — несовершенна.

Когда жена умерла, Цяо поймал себя на мысли, что не испытывает по этому поводу ни горя, ни радости.

В год «ген-цзы» правления под девизом «Достижение истинного» Цяо перебрался в восточные земли Чжецзяна, в Минчжоу.

На некоторое время он увлёкся курением особого вида травы, которую привозили торговцы с севера, но зависимость от курения также разочаровала Цяо. Отказавшись от чудесного калейдоскопа из-за того, что почувствовал к нему пристрастие, Цяо снова принялся за сочинительство. На это раз идея была подсказана ему мусульманским зельем и заключалась в следующем: ни одно слово, ни одна мысль не должны были быть перенесены на бумагу. Замечательная повесть существовала лишь в воображении Цяо и, следовательно, была чиста, недостижима для земной пыли.

Ещё чуть позже Цяо усовершенствовал эту игру (ощущение игры не проходило и было, пожалуй, наиболее ценным во всём деле) за счёт того, что не удерживал прежде придуманное в памяти. Глава создавалась вечером и за ночь сознательно забывалась. Огорчало лишь то, что, оказавшись избирательным, мозг не желал расставаться с наиболее удачными фрагментами. Студент пробовал разрушить сюжет и перепутать действующих лиц, сократил размер создаваемого за вечер произведения до одного слова, но и это не помогло Обессилев, Цяо отказался от подобной практики.

В погоне за вечным Цяо не имел времени оглянуться на настоящее. Подошли к концу деньги, накопленные за годы супружества. Цяо не сдал очередные экзамены, крыша его дома летом не давала тени, а зимой пропускала дождь.

На пятнадцатую ночь празднования нового года студент отправился полюбоваться разноцветными фонариками. Не успел он сделать и шага за ворота, как увидел в небе падающую звезду. Цяо загадал желание. Как только звезда исчезла, в конце улицы закачался свет фонаря, а Цяо вспомнил о Стеклянном Шаре.

Стеклянный Шар! Вот то, что могло бы примирить его с самим собой. Стеклянный Шар, который в старину создавался не одним десятком поколений художников и ювелиров, пока не стал абсолютно совершенным — прозрачным, невидимым. Шар не позволял оскорбить себя созерцанием, рассказать о его существовании могли лишь те, кто его осязал.

Главное же достоинство Шара Цяо оценил только сейчас. Только в момент падения звезды понял он, почему самые искусные мастера своего времени соперничали друг с другом за право работать с ним.

Существование Шара не имело особого смысла.

Ни на что не пригодный, впитавший в себя судьбы сотен людей, бессмысленный, холодный, совершенный. Совершенный!

Названный по имени, он, в принципе, не интересовал Цяо, но сама идея была недурна, свой Стеклянный Шар должен у него быть, такой же удивительный и неуместный…

Между тем свет фонаря исчез из виду, появился вновь, распался, пропал, мелькнув неподалёку. И вот прямо перед Цяо показались две фигуры.

Чуть впереди шла служанка, которая несла фонарь в виде двух цветов пиона. За ней едва поспевала девушка лет двадцати. Цяо не осмелился бы назвать её красивой. Образ Стеклянного Шара возник перед глазами студента, и банальность ситуации совпала с этим образом. Студент устремился за девушкой.

— Послушайте, госпожа, — сказал он, волнуясь. — Когда я бывал в Лояне, мне рассказывали, что даос Ли Бо смастерил нефритовую бабочку, способную обманывать птиц и предсказывать перемену цвета Шэнь-звезды. Я встречал тех, которые знали людей, видевших бабочку во время полёта. То, что может произойти между нами, не так ли чудесно, как звук её крыльев? Не стоит ли помочь друг другу разобраться в этом?

— Ну, — с улыбкой молвила девушка, — я думаю, что происходящее между людьми куда сложнее нефритовых насекомых. Не так ли? И всё-таки, если эта встреча при луне окажется для вас тем же, что и для меня, — так тому и быть!

— В таком случае, — сказал студент, — быть может, красавица заглянет ко мне? Моя хижина всего в двух шагах отсюда.

Девушка не возражала.

С этой ночи Цяо начал ощущать перемены в себе и в окружающем мире. Естественно, причиной этого была любовь, но к ней примешивалось что-то иное, непонятное, тревожное.

Девушку звали Соу-Фан, она происходила из семьи Фу и была единственной дочерью судьи округа Фэнхуа.

Смерть родителей заставила девушку сменить место жительства и поселиться к западу от озера Юэху. Из близких у неё не осталось никого, кроме служанки Цзинь-лянь. Средств на пропитание не хватало, и Соу-Фан, как она сама призналась впоследствии, познакомилась со студентом из корыстных соображений, однако неожиданно для себя — влюбилась. Тронутый искренностью девушки, Цяо привязался к ней ещё больше. Искусным почерком он переписал несколько стихотворений из «Шицзин» специально для неё. Соу-Фан была в восторге.

Молодые люди встречались почти каждый вечер. Держась за руки, они гуляли по окрестным холмам, Цзинь-лянь освещала дорогу фонарём в виде двух цветков пиона. Цяо, счастливый и торжественный, много рассказывал о своих поисках