произведение искусства. Одного года хватило для того чтобы собрать коллекцию картин, которую можно было бы выставлять в Эйрмайл центре - самом популярном и до отвращения окутанным дымкой пафоса центре искусств Хайеркгоффа - города, в котором я родился и живу с самого рождения и до сих пор, города, который должен был быть указан в моем паспорте как город, в котором я родился, однако по нелепой случайности этого не случилось.

Ее коллекция была достойна выставки, однако она выставлялась лишь в социальных сетях. Могу сказать одно: отзывы критиков мало чем отличались бы от лайков и комментариев, которые она получала на своих социальных страничках.

7 Страдания внутреннего деятеля искусств

Мои чувства человека, который должен был стать деятелем искусств были задеты. Мой внутренний деятель искусств, давно похороненный в старом шкафу, вдруг зарыдал как младенец, он воскрес и, кажется, желал мести. Страшная, истощенная рука, вся в волдырях, наполовину сгнившая, вдруг появилась прямо из могилы похороненного деятеля искусств на кладбище моего скромного внутреннего мира. Мой внутренний деятель искусств вел себя как типичный зомби, за тем лишь исключением, что вместо мозгов он начал искать чистые листы бумаги, которые хранились где то в необъятной груде барахла, которая занимала большую часть моей жилплощади.

Вот они мои старые детские рисунки: акварель, цветные карандаши. Животные срисованные с детских книг и даже архитектура, о боже, да это же мой автопортрет. Фотография женского коллектива моей студенческой группы с номерами телефонов на обратной стороне. “Обожаю подарки сделанные своими руками” - про себя подумал я и небрежно швырнул “подарок” подальше. Позже я обнаружил его в мусорке. Кто знает, возможно это было случайно. И вдруг я вспомнил о том, как представлял себя богом, держащим в руках нашу планету, в те моменты, когда в моих ладонях оказывалась добротная, упругая, приличных размеров женская грудь. Сейчас же мое либидо по прежнему висело как вымпел былых побед свисает с ржавого гвоздя в квартире спившегося престарелого спортсмена.

У меня было всего несколько пар брюк, пара застиранных футболок, яркие цвета которых давно утратили контраст, пара шорт. Все остальное место в огромном шкафу занимали мои записи которые начали накапливаться, казалось, с того момента, когда я научился писать. Здесь можно найти рассказы в оставшихся не исписанными тетрадях, в которых когда то давно я писал конспекты лекций, песни для так и не записанных концептуальных альбомов, написанные с обратной стороны распечатанных страниц курсовых работ, а также киносценарии с обратной стороны страниц неудачных дублей моей дипломной работы.

А вот и старый фотоальбом, вельветовая обложка которого спустя пару десятилетий стала похожа на облезлого бездомного кота. Внутри я обнаружил свои старые детские черно-белые фотографии. Я словно загипнотизированный листал страницу за страницей и практически не заметил того как в конце альбома черно белые снимки начали постепенно становиться цветными. Все эти фотографии сделал мой отец и должен сказать, что он был настоящим фотографом, несмотря на то, что сам себя позиционировал максимум как человек, который увлекается фотографией. В его распоряжении обычно было всего 36 кадров: 36 попыток. И у него не было той тысячи попыток на 32 гигабайта, которые есть сейчас у тех, кто без зазрения совести называет себя фотографом, при этом безбожно заваливает горизонт и не может сфокусироваться с помощью объектива с автофокусом. Он стоял в темной комнате, с красным приглушенным светом с реактивами, которые были разлиты в нескольких сосудах. Нет, нет, у него не было той кнопочки и слайдера, за которыми прячутся тысячи строк кода, на которые были затрачены тысячи человеко-часов, а также тысячи долларов.

Изображения которые получались у моего отца и отпечатывались на фотобумаге были настоящим результатом работы того человека который подобрал нужные значения выдержки и диафрагмы, поймал тот самый момент, глядя в видоискатель и, нажав на кнопку, приоткрыл на небольшой отрезок времени, свободно умещающийся в одной секунде, затвор, согрев тем самым девственно чистый кадр тридцати-пяти-миллиметровой пленки, зафиксировав навсегда то мгновение, которое никогда больше не повторится, во всяком случае в этой реальности. Они не были шедеврами в классическом понимании этого слова, но в них было больше жизни чем, например в цветных изображениях фруктов и овощей, выполненных в технике макросъемки, глядя на которые сложно было не провести параллель с внешним видом гениталий взрослого человека. Ах наш с детства сексуально испорченный мозг и его однонаправленные мысли. Именно на этом и пытался сыграть современный фотограф из соседнего города Эльда Спилсон, решив провести свою убогую выставку. Снова эти проклятые недотраханные ведьмы, фанатки феминизма, небритых женских подмышек, лобков и ног, ненавистницы кунилингуса и минета выплевывают наружу свои провокационные видения современного поколения секса. Да, это правда, мы вырастили себя таким образом, что мощная эрекция нас преследует повсюду: огромные башни заводов и электростанций, маяки, простые высотки и обсерватории, что тут говорить о длинных темных туннелях, в которые с огромной скоростью погружаются длинные, мощные составы, несущиеся на огромной скорости. Ах Эльда, хорошая попытка, милочка, но все это слишком просто. Ты опоздала на пару десятков лет. Твои вагины из апельсиновых долек съежились и утратили свой лоск как и вельвет на моем старом фамильном фотоальбоме.

Мой внутренний деятель искусств давно загибался от пневмонии как задыхаются таланты в холодных и вонючих переходах рядом со своими шедеврами, выставленными на грязном полу, в то время как в эйрмайле все с умным видом вникают в работу трех умалишенных.

Парадокс современного искусства: два сумасшедших престарелых содомита и шлюха надевают костюмы нацистов времен второй мировой войны, делают многочисленные фотографии процесса стимуляции гениталий друг друга и цикл этих "полотен” под общим названием “что бы я делал если бы я был нацистом” выставляются в арт центре с кучей охраны, сигнализацией и дорогим интерьером, в то время как талантливые художники продают свои картины в грязных переходах, где воняет мочой. Посетители, в числе которых оказался и я, энергично протирают носовыми платками очки, элегантно проталкивают их указательным пальцем на верхушку переносицы и вникают во всю глубинную глубину послания