пока я сел. Я нашёл педали и крикнул: - Пускай!

Он отпустил, я отчаянно заработал педалями и покатил! Всё быстрее и быстрее!

- Ура! - кричал я, радуясь, что так легко получается.

Поворот и киоск возле него появились так быстро, что я не успел сообразить, откуда они взялись. И повернуть руль не успел…

Я лежал на земле, и, может быть, мне было больно. Но я смотрел как заворожённый на велосипед. Он стоял на сиденье, одно колесо исчезло, другое крутилось. Я не видел, как выбежал из киоска продавец и бросился поднимать меня; я не слышал, как громко кричала мне что-то очень обидное мать мальчика, - я смотрел на разбитый велосипед, и мне было очень жалко его.

А потом папе пришлось купить велосипед, но не мне, а мальчику в коротких штанах и красных гольфах. Я даже не пошёл смотреть на этот велосипед.

После этой истории мама сказала:

- Надеюсь, что на этом закончатся твои особые мужские дела!

Но… через несколько дней к нам из Горького приехала моя двоюродная сестра Ленка, она приехала сама. Её, как багаж, сдали вечером проводнику в поезд, а утром мама поехала на вокзал, получила её и привезла. Я Ленку до этого никогда не видел. Подстрижена, как мальчишка, нос в веснушках, ходит не в юбке, а в чёрных брюках с жёлтыми полосками по бокам. Чудная какая-то и всё время говорит слово «бесподобно»:

«Ой, какой у вас телевизор бесподобный! Ой, какой чай бесподобно вкусный! Ой, какой у вас во дворе гуляет дог бесподобный!»

- Сама ты тоже бесподобная! - сказал я Ленке.

А она не обиделась, рассмеялась:

- Ой, какой у меня братик бесподобный! - И полезла бороться.

Она только на полголовы выше меня. Я её сразу схватил за шею и хотел применить «французский ключ». Но она здорово сопротивлялась - никак я не мог её одолеть. На шум прибежала мама и закричала:

- Не деритесь!

- А мы и не дерёмся, - сказала Ленка. - Мы шутим! Потом папа повёл нас в парк кататься на лодке. Ленка села на нос, папа - на вёсла, я - на корму. Озеро у нас большое, но неглубокое. Папа погрёб немного, потом предложил:

- Кто желает?

Вижу, Ленка молчит. Значит, грести не умеет.

- Если ты устал, то давай уж погребу, - сказал я.

- Ах, опять мужское дело! - папа засмеялся, но место мне уступил.

Я всегда думал, что вёсла легче. Они совсем не слушались, хлопали по воде. Ленка вскрикивала:

- Ой, не брызгайся!

Лодка почти не двигалась. Я был весь мокрый, но не сдавался! Вдруг Ленка как закричит:

- Правым табань, левым греби!.. Эх ты, бесподобный какой!

Она мигом оказалась рядом, выхватила у меня вёсла и, сильно загребая, стала поворачивать лодку. Оказывается, мы чуть не столкнулись с другой лодкой.

«Вот тебе и бесподобная! - подумал я. - Как управляется с лодкой. А сидела тихоней… Теперь она нос задерёт… Но ничего, пойдём купаться, я ей покажу, как наши плавают!»

На берегу я сразу разделся и нырнул. Плыл под водой до тех пор, пока в ушах не зазвенело. Вынырнул, поплыл на боку, потом лёг на спину и лежу, смотрю в сторону берега. Вижу, папа и Ленка тоже смотрят на меня. Я поплыл к берегу на спинке, ногами вперёд - это у меня здорово получается.

- А ты бесподобно плаваешь, Саня, - сказала Ленка уважительно, даже с восхищением.

- Ничего себе! - ответил я, а сам думаю: «То-то!» Папа уже успел доплыть до середины озера и вернуться, а Ленка ещё не входила в воду.

- Что же ты? - спросил папа.

- Надо разогреться! - ответила Ленка.

- Просто она сухопутная! -я засмеялся, довольный своей шуткой.

Лена ничего мне не ответила, походила немного по берегу, а потом разбежалась и нырнула. Долго её не было видно, мне даже стало как-то нехорошо. Наконец её голова появилась.

Так далеко никто из наших ребят не нырял. А Ленка уже плыла- вы только подумайте! - плыла настоящим кролем, потом перешла на брасс.

Через неделю Лена уезжала в Крым. Всю дорогу, пока мы ехали на вокзал, я смотрел на Лену и думал: «Вот ты уезжаешь, а я так и не смог поразить тебя чем-нибудь таким, необыкновенным!» А когда Лена садилась в поезд, мне даже очень жалко стало, что она уезжает. Я выхватил у папы чемодан и дотащил до Лениного места.

- Ну, Санечка, ты меня поразил!-воскликнула Ленка. - Прямо бесподобно, как ты дотащил такой тяжёлый чемодан.

- Подумаешь! - сказал я. - Помочь женщине - есть первое мужское дело.

Все в купе рассмеялись, кроме Лены.

Когда мы вернулись домой, мама посмотрела на пол, потом на меня. И я пошёл за щёткой, ничего не поделаешь, помочь женщине - есть первое мужское дело. Я ведь сам сказал!

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

У нас в школе собрались проводить спартакиаду юных спортсменов и «будущих рекордсменов», как сказал, обращаясь к нам, учитель физкультуры.

«Но, - добавил он, - ни одного рекорда не завоюешь, если в сердце нет дерзкой мечты».

Я хорошо запомнил слова физкультурника - и сразу же принялся «дерзко мечтать».

Я «увидел» стадион, переполненный болельщиками и зрителями, напряжённо замершие трибуны и себя, бегущего впереди школьников в разноцветных майках…

Я всё больше и больше отрываюсь от них. Трибуны шумят.

До меня доносятся крики:

- Саня, давай! Давай! Жми, Крутилин! Мы с тобой, Саня!

Я чувствую на себе восхищённые взгляды болельщиков; они, весь стадион, ждут моей победы… И я разрываю финишную ленточку.

Я так живо представил себе всё это, что даже ощутил на груди прикосновение ленточки. От радостного волнения по спине моей побежали мурашки, а в горле появился какой-то комок.

Я не мог успокоиться и повторил всё сначала… Нет, пожалуй, я не должен сразу бежать первым. Лучше так: впереди бежит Серёжка из 5 «в» - говорят, он здорово бегает, - а я пока в общей группе.

Но вот до финиша остаются считанные метры. Я вырываюсь вперёд, догоняю Серёжку… Обхожу и под восторженный гул всего стадиона финиширую…

Мечтать мне понравилось. До того как лечь спать, я много раз пережил свою победу, внося в неё всё новые и новые подробности.

…Вот я после рекордного финиша уже расслабленным шагом иду по гаревой дорожке, а мне навстречу