Плыл на восток достославный атлет Эврипид из Эфеса. Ждут чудо силы большой от него Олимпийские игры. Ловкий кулачный боец и силён в поднимании веса, Против него не смогли бы сражаться и злобные тигры. С ним плыл красавец Патрокл, что торгует вином повсеместно. Уксус он возит повсюду, оливки, пшеницу и масло. Как потерял он торговый свой флот, никому неизвестно. В горе искал корабли он по морю два года напрасно. С ними поэт был, философ, писавший прекрасные песни, Как афинянин жил в странствиях трудных по странам далёким. Он сеял этику в жизни где мог, даже в огненной бездне, Чтобы смягчить этот мир молодой, беспредельно жестокий.
Смотрят на храбрых героев с Олимпа бессмертные боги, Их развлекает как игры за счастьем погоня людская. В древность седую уходят степенно морские дороги, Что будет завтра со всеми и боги про это не знают...
В море бурлящем Негостеприимном блуждали пол года. Северный берег их не принимал, волны вздыбливал лихо. Но тут унялся Эол и наладилась всюду погода. И отыскали залив между гор и причалили тихо. Радостно вышли усталые люди на берег песчаный. Не было здесь никого, только чащи бурьяна. Пыльная степь за горами раскинулась, ветер дул пряный, А за горами в степи плыл мираж океана. Резво на береге птицы порхали, слух песней чаруя, Бодро бежали ручьи, забавляясь течением сильным. Стал говорить всем Патрокл, на поля и ручьи указуя, Что здесь взойдёт виноград для вина урожаем обильным. С ним Эврипид согласился и воины все согласились. Камни таскать стали с гор, возводить неприступные стены. Только поэт Филоменес от мрачных предчувствий томился, Зная, что рай не бывает пустым на краю Ойкумены. Город решили назвать Новой Спартой по просьбе спартанцев. Здесь Эврипид дал всем клятву до смерти за город сражаться. Праздник устроили, было на нём много песен и танцев. После поспешно корабль за припасами стал снаряжаться.
Вскоре отплыли Потрокл и гребцы за лозой виноградной. С берега их провожал Эврипид с Филоменесом грустно. Дня три прошло, а потом светлой ночью прохладной Всадники-девы толпой всю округу заполнили густо. Дева-воитель меж них появилась в браслетах блестящих. На быстроногом коне разъезжала она без одежды. Крикнула, что не потерпят она мореходов пропащих, Чтобы на жизнь здесь они позабыли надежды. Здесь Артемиды земля, и Арес благородный бывает, Тут Афродита рожает детей олимпийскому богу. Все погибают несчастные те, кто сюда заплывают, Ветром несчастной судьбы отыскавшие эту дорогу. Ей рассказал Филоменес про вечное древнее право Храбрых ахейцев, могучих данайцев, троянцев свирепых, Данное Зевсом - вторгаться везде и творить там расправу, Только бы Зевс был доволен и в храмах не рушились скрепы. Звонко смеялись в ответ амазонки и всадница Хели. Всюду костры развели, расписали узорами лица, И по щитам били копьями - невероятно шумели. Так вызывая на бой притаившихся воинов биться. Только развёл Филоменес на эти призывы руками, В переговорах он опытом был всех дорийцев богаче. Стал собираться на бой Эврепид, как он делал годами - Славу Афине воспел и просил принести им удачу.
Взял Эврипид щит блестящий и меч острый свой смертоносный, Шлем пышногривый надел, то же сделали двое спартанцев. Вышли за стены, построились кругом в молчании грозном. Воины-девы, крича окружили троих чужестранцев. Стрелы пустили они змеежалые точно и густо. Дротики сильно метнули свои медноклювые следом. Но попадали в щиты пеших воинов с грохотом, звоном и хрустом, Не причиняя вреда, словно вред был спартанцам не ведом. Спину друг другу прикрыв, три героя на гору шли смело. Там в лунном свете наездница Хели надменно стояла. Несколько раз амазонок копьём Эврипид бил умело. Падали девы на землю и кровь их траву заливала. Их добивали мечами и змеи из них расползались - Красные эти кишки под копыта коней попадали. Но лишь смеялись другие, как будто в бою забавлялись, Между собой соревнуясь, скакали и стрелы пускали. Всё же попала стрела одному из спартанцев в колено. Он оступился, упал и открыл спины воинов рядом. Тут же второму спартанцу пробил дротик шейную вену. Крикнул: 'Спасайтесь!' - и рухнул он мёртвым на щит свой измятый. Тот, что был ранен в колено, добит был копьём сзади в спину. Хели направилась вниз, где один Эврепид оставался. Кровь в лунном свете на меди горела подобно рубину, Битвы желал Эврепид - только больше никто не сражался.
Сеть сверху бросили крепкую, петли на руки и ноги, Будто быка для игры повалили, подняться не дали. Счастье в бою победить амазонок, давалось немногим - Только Геракл и Тесей амазонок в бою побеждали. Скорбно воззвал со стены Филоменес и вышел на поле, Павших спартанцев к ручью он с горы перенёс по уклону, Тщательно вымыл тела и могильщиком став поневоле, Он на глаза положил им монеты, как плату Хорону. Пусть Ахиллес не увидел их мужества в битве неравной, И не у Трои они в это время погибли, сражаясь. Песня поэта о павших и светлой была и печальной, Ветви собрал для большого костра он скорбя и мужаясь. Не помешали ему амозонки, а только смотрели. Рушили стены они Новой Спарты легко и играя, И подвели Эврипида они к торжествующей Хели, И на колени поставили силой, гордыню карая. 'Смерти достоин ты, злобный захватчик за дерзость такую!' - Молвила грозно царица и всадницы все зашумели. Жертвой кровавой хотели задобрить стихию морскую, Чтоб корабли мореходов наяды бросали на мели.
Тут в небесах тёмных что-то блеснуло, Луна задрожала, Облако света промчалось стремглав по мосту звездопада. Били из облака яркого молний сверкающих жала, И перед всеми предстала богиня Афина Паллада. Золото всё покрывало доспехи её и одежду, Блещущий щит с головой змееглавой Горгоны Медузы - Гимн справедливости громко звучал, воплощая надежду На покровительство этой воинственной музы. В свете костра, что зажёг Филоменес с телами печально, Стало Афине лицо его видно подробно. Он был похож на Палланта, убитого ею случайно Друга, когда в раннем детстве играли они беззаботно. 'Вы не убьёте теперь мореходов! - сказала