"Фортуна", а я - Одноногий Сильвер, что поделать, такова пиратская жизнь!

Он лихо стукнул своей деревяшкой о палубу, а когда окружавшие его люди неуверенно засмеялись, приказал, обращаясь к матросику:

- Отдать швартовы!

И продолжал, убедившись, что парень резво прыгнул к причалу:

- Это Максимка. Мы его спасли от рабства в турецком гареме, и он теперь у нас тут... отрабатывает карму. Мы его не обижаем, кашу всегда с горкой накладываем.

Голос его был совершенно серьёзным, большие загорелые ладони уверенно лежали на штурвале. Старпом тем временем запустил мотор, и капитан заговорил громче, разворачивая судно прочь от причала:

- Сейчас вы можете увидеть сразу два побережья: с одной стороны - холмы от Коктебеля до Орджоникидзе, а с другой - скальный монолит, изрезанный расщелинами и гротами.

На какие-то мгновения Инна перестала вслушиваться в этот, видимо, давно заученный рассказ. Щёки её пылали. Она машинально опустила руку за борт, пытаясь коснуться прихлынувшей волны, бирюзовой, как глаза человека за штурвалом. Море плескалось совсем рядом: шхуна осела глубже, чем требовала того техника безопасности.

- Аккуратнее, девушка, - вдруг спокойно сказал капитан, и Инна вздрогнула, поняв, что он обращается именно к ней. - Нарушите баланс.

Его глаза блеснули.

- А зачем вы столько людей взяли? - неожиданно для себя задиристо выпалила Инна. - Сами и нарушаете!

Капитан лениво изогнул тёмную бровь.

- Вы тоже выбрали "Фортуну". Мы никому не отказываем. Турецкие гаремы ждут.

Притихшие было пассажиры заулыбались.

- Взгляните лучше направо, - мягко продолжал человек, назвавшийся Одноногим Сильвером. - Вы увидите одно из самых знаменитых очертаний Карадага - профиль Максимилиана Волошина.

"И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поёт в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой..."

Стихи всегда помогали Инне успокоиться, тем более такие стихи. Она судорожно вздохнула, уставившись на свои колени, пока остальные экскурсанты торопливо фотографировали "Волошина", возбуждённо переговариваясь. Но берег снова изменил свои очертания.

- Второй известный профиль Карадага - это профиль Пушкина рядом с Сюрю-Кая. А мы проходим мимо знаменитой "ванны молодожёнов" - вот она, видите грот? После того, как здесь высаживаются, купаются и проводят первую брачную ночь молодожёны, наутро судно забирает уже не двоих, а, можно сказать, троих, так что рекомендую, если среди вас есть новобрачные, - капитан подмигнул.

Грот темнел в проломе скалы - живописная пещера.

- Пробовали, кэп? - весело крикнул кто-то из экскурсантов, и под общий смех тот неспешно ответил:

- Бог миловал, но зато наш старпом, - он кивком указал на небритую физиономию, высунувшуюся из машинного отделения, - ночевал там раз шесть или семь.

- Восемь, - степенно поправил старпом.

- И теперь только на алименты и работает, - закончил капитан под аккомпанемент новых смешков. - А сейчас вы увидите торчащий из скалы Чёртов палец, он же палец Шайтана. На самом деле эта базальтовая скала, появившаяся после выветривания окружавших её более мягких пород. Но суеверные татары, жившие здесь, дали ей именно такое название. По их поверьям, однажды Шайтан, то есть Сатана, спустился на землю из ада, но тут ему не повезло - он утонул в раскалённой лаве. Ведь Карадаг - это потухший вулкан. Вот, и остался от Шайтана только палец.

Скала чернела, взметнувшись в небо - в самом деле каким-то чёртовым пальцем на фоне морской лазури. Если бы не капитан, Инна бы тоже сейчас схватилась за фотоаппарат или мобильник, чтобы запечатлеть это волшебное место. Но сейчас она могла только сидеть, вцепившись в скамейку.

- Теперь мы проходим мимо любопытного явления природы, - спокойно продолжал Сильвер. - Если бы мы могли бросить здесь якорь и прислушаться, то услышали бы стоны и завывания. Но это не шакал и не заблудившийся в горах турист. Звуки несутся вон из того маленького грота.

Все головы повернулись в ту сторону, куда он указывал.

- Грот традиционно носит название грот Шайтана и, по слухам, тянется на много километров вглубь горного массива. Здесь была база наших подводных лодок во время войны. Опять же по слухам.

Инна снова на какие-то мгновения перестала слышать этот уверенный спокойный голос. Горячая волна ненависти вдруг захлестнула её, словно пресловутая лава. Да как он может, как он вообще смеет быть таким спокойным?!

Одноногий Сильвер, Господи Боже!

- ...А вот и основная цель нашего путешествия, - смуглая рука в очередной раз повернула штурвал, выравнивая качающуюся на волнах "Фортуну". - Арка Золотые ворота или Чёртовы ворота... но мы предпочитаем называть их всё-таки Золотыми, тем более, что под ними на дне лежат целые груды монет.

Инна, как и остальные пассажиры, заслонила ладонью глаза от слепящего солнца,

Впереди по курсу судёнышка прямо из бирюзовой воды вырастала причудливая каменная арка, над которой с пронзительными криками вились чайки - и у Инны защемило сердце от этой картины.

- Моя задача - провести "Фортуну через эти ворота, - с улыбкой отчеканил Сильвер, - и надеюсь, что я не промахнусь! - он дождался нескольких робких смешков и закончил: - А ваша задача - загадать своё самое заветное желание, взять монетку и швырнуть её так, чтобы она ударилась о скалу. Всем всё ясно? Приготовились... и молитесь!

Чернявый пацан Максимка прыснул, несколько подпортив торжественность момента, но седой старпом погрозил ему огромным кулаком, и тот проворно нырнул в крохотную каюту.

Шхуна уверенно вошла в створ тёмных базальтовых ворот, и тут же зазвенели монетки, ударяясь о скалу - некоторые, правда, до скалы не долетали, и "несчастливцы" разочарованно всплёскивали руками. Инна даже зажала ладони между колен, едва удерживаясь, чтобы не закатить глаза от досады, настолько всё это казалось ей глупым и детским.

Заветное желание, подумаешь!

Она поймала на себе внимательный взгляд капитана и тут же отвернулась.

- Небольшое уточнение, - после паузы торжественно провозгласил тот. - Желание сбудется только у тех, кто нырнёт в море и отыщет на дне именно свою монетку!

И наконец улыбнулся, от души забавляясь раздавшимся разочарованным гулом.

- Это была шутка, - добавил он, с королевским величием