Александр Карнишин БАБУШКИ-СТАРУШКИ

Кабинет обязан был вызывать доверие и ощущение покоя. Неяркие пастельные тона покрашенных матовой краской стен, эстампы с нейтральными пейзажами на них, мягкая мебель, обтянутая искусственной замшей. Доверие должен был вызывать и хозяин кабинета. Он специально надевал белый халат «под старину», вешал на шею старинный же фонендоскоп, брал в руки небольшой блестящий никелем молоточек. И конечно, легкая улыбка. Совсем легкая, располагающая к ответной, а не намекающая на смех.

— Итак, все это началось уже давно…

— Не то, чтобы очень давно, доктор, но просто однажды я обратил внимание. Понимаете? Возможно, так было всегда, просто я этого не видел. А теперь — обратил внимание. И стал замечать. И все чаще и чаще.

— То есть, вас стал раздражать какой-то факт в окружающем мире. А раньше он не раздражал.

— Ну, как — не раздражал. Конкретно этот — нет. А может, и не было раньше такого факта. Но были другие.

— Какие же?

— А то вы сами не сталкивались! Заходишь в маршрутку, например, заранее отсчитав деньги, даешь водителю и проходишь. А тут лезет такая фифа и молча проходит в самый конец салона. А потом тебя пихают в плечо — передайте, мол. Сразу не могла заплатить? Или еще так: на улице дождь, все стоят под зонтиками. А эта фифа входит и останавливается. Начинает раскрывать сумку, искать там кошелек, считать деньги… Раньше не могла, да? Готовиться же надо! А еще когда на работу едешь — народу толпа всем надо срочно. Тут вдруг в дверях растопырится такая… Такая, с тяжеленным задом. Не обойти никак. И ищет, ищет… То ли деньги, то ли проездной свой. Где ты раньше была, дура?

— Давайте успокоимся. Все уже прошло. Тут нет общественного транспорта. Нет всех этих фиф и дур. Мы с вами разговариваем совсем не о них. Ну? Медленно считаем до двадцати трех. Посмотрите сюда. Теперь — сюда. Вот и хорошо. А теперь перейдем к основной теме. Ведь эти-то вас не раздражали?

— Поначалу — не раздражали. До какого-то момента. Ну, сидишь рано утром в автобусе, вдруг лезет старушка. Кряхтя лезет, упирается. И обязательно у нее огромная черная сумка на колесиках. Полная сумка. Тяжелая сумка. Ну, уступишь ей место. Нормально ведь, да? Только едешь с работы домой — опять бабка лезет. Седая, морщинистая, старая. И волочет, представьте, опять черную сумку на колесиках! Нет, утром, скажем, на дачу едет, да? Но вечером-то куда?

— Может, домой? С дачи?

— Тогда — что у нее такое в сумке, что возит туда-сюда с собой? Да и ладно бы одна и та же! Я же по работе по всему городу езжу. И везде, понимаете, везде — эти чертовы бабки! Я уже и садиться перестал. Потому что как только сяду — вот уже и она. Очередная седая, совсем старая, маленькая, жалкая — и с огромной черной сумкой на колесиках. Обязательно и всегда! Так я теперь стою себе в уголке и книгу читаю. А сам смотрю. Смотрю и примечаю. Они везде и в любое время! Понимаете? Нет такого места, где нет этих бабок с их сумками. Тут уже какой-то дачей не объяснить. Тут какое-то все, понимаете…

— Заговор старушек с сумками на колесиках?

Пауза. Всматривается в лицо. Нет, легкая все понимающая улыбка. Не издёвка. Не смеха ради.

— И вовсе не смешно, между прочим. Я уже стал подумывать, чтобы выйти за такой вот старушенцией, пройти за угол, да взять ее за тощую морщинистую шею, да потрясти, а потом спросить ее тихо-тихо: «Бабусь, чего в сумке-то везешь?».

— Это будет неправильно. Незаконно.

— Так я потому к вам и пришел. Я ведь все понимаю. Это уже психическое у меня, правда, доктор?

— Скорее, психологическое, думаю. Вы же не больны, правда? И все видели своими глазами.

— Ну, если я и болен…. Хотя…

Он огляделся вокруг. Будто специально, напоказ, Мол, сейчас скажу такое, что только для вас лично, и больше — никому. Шепотом сказал:

— Я же не только думал такое. Я же сделал!

— Что вы сделали? — напрягся доктор.

— Я посмотрел, что в сумке. Не у всех, что вы — это сколько же времени надо, чтобы всех проверить. Но одну, как и хотел — прижал слегка и в сумку заглянул. А там, доктор… Там…

Он захрипел и стал выгибаться, лежа на кушетке. Руками хватался за горло. Краснел и синел от удушья. Доктор с интересом наблюдал, покручивая в пальцах блестящий молоточек.

— Вот, — наконец сказал посетитель, отдышавшись. — Вот так всегда. Ни сказать ничего не могу, ни просто намекнуть, ни даже написать. Тогда руки сводит судорогой. Больно.

— Да, это точно наш профиль. Я вам пропишу таблеточки для спокойствия. Но вы все же зайдите ко мне через недельку, ладно? На работу рекомендую попробовать ездить на личном транспорте. Что? Вы не водите? Ну, тогда — такси. На самом деле, не так уж и дорого. Вам показать расчеты покупки собственного автомобиля или использования такси? А-а-а… Читали в Интернете, да? В общем, считайте это моей рекомендацией. Мы вами займемся вплотную. Регулярные посещения, прием препаратов, спокойствие, смена обстановки… Как правило, все это помогает.

Наклонился, заглянул в глаза, подмигнул со значением:

— Так что там, в сумке?

— Ах-х-х…, — захрипел, выгибаясь, пациент.

— Тихо-тихо… Это просто проверка, прошу прощения. Вот стакан воды. Вот ваши таблетки. Пейте же, пейте. Сразу станет легче.

…

Машина, весь день простоявшая на стоянке, почему-то не завелась. Рухлядь местная. Доктор раздраженно пнул колесо, закрыл дверь и пошел на автобусную остановку. В подошедший автобус, оттолкнув его, полезли набежавшие откуда-то седые маленькие старушки с большими тяжелыми черными сумками на колесиках. Пыхтя, втаскивали свои сумки на ступеньки, поднимались по шажку, снова тащили.

— Может, вам помочь? — наклонился он к той, что толкнула особенно агрессивно.

— Издеваешься?

Вернее, прозвучало это длиннее, и шипящих звуков было в несколько раз больше. Просто змеиное шипение какое-то.

Доктор дождался последней старушки, зашел в салон. Толстая дверь медленно надвинулась на дверной проем, с смачным чмоканием присосалась. Включился синий свет, убивающий ненужную микрофлору. Потом пыхнуло, дунуло теплым воздухом — совсем другим, не тем, что снаружи. И состав его был не таким, и запах. Теперь пахло домом.

— Ну, — снимая маску и выходя на середину салона, спросил доктор. — И кто у нас тут такой слабый? Кто прокололся? Чьи ошибки я теперь исправляю? Что молчите? Космодесантники, понимаешь… Открыватели миров. Исследователи… Кто из вас аборигену показал свой комплект выживания? Систему свою жизнеобеспечения — кто сдал дикому? Да если еще кто…

— Да нешто же мы не понимаем, — забормотали все. — Да чтобы мы — когда… Да ни в жисть! Да не было такого никогда.