свидания.
Прошло шесть лет. По маленьким комнатам давно уже топали весёлые детские ножки, и дети знали, что старой жабе под розовым кустом можно приносить червяков, но ни дразнить, ни пугать её нельзя.
Она до того привыкла к дому, что иногда днём заходила в комнату и важно сидела под роялем.
— Томик очень хороший, — с нежностью говорила маленькая девочка. — Он очень старый, даже старше меня, говорит мама. Я хочу сшить ему платьице с ленточками, ведь ему холодно голенькому, а мама не позволяет, говорит: «Жабы не девочки, и у них не бывает насморка».
— Нам нужно ещё собачку, — просил мальчик. — Папа, купи нам маленькую собачку. У других детей есть собаки, а у нас нет.
Однажды отец вернулся домой раньше обыкновенного.
— Серёжа, — позвал он, — посмотри, кого я привёз! — И он поставил на землю маленького весёлого фокстерьера.
— Его зовут Снежок, — сказал отец. — Дайте ему чего-нибудь вкусного и бегите в сад, он будет вас ловить.
Через минуту в саду поднялся дым коромыслом: лаял Снежок, в восторге визжали дети.
— Чудесный пёсик, — сказала жена. — Хорошо, что ты его достал. — Но тут же, прислушиваясь, тревожно воскликнула: — Что-то случилось, ты слышишь, дети плачут, идём скорее!
— Томик, Томик милый! — плакала девочка.
Возле куста, весь горя от радостного возбуждения, стоял Снежок и недоумевающе смотрел на девочку. Кажется, он хорошо поохотился: поймал такую удивительную громадную жабу. А дети плачут, и никто не сказал, что он молодец.
Его большие карие глаза были полны удивления. Дети плакали навзрыд.
Старый Том лежал под своим кустом белым брюшком кверху, и лапки его слабо вздрагивали. Вот они ещё раз дрогнули и застыли, а золотые глаза медленно потускнели — драгоценный луч жизни улетел из них.
Мальчик в гневе ударил палкой всё ещё ничего не понимавшего щенка.
Снежок завизжал, а девочка подняла жабу на руки и прижала к груди.
— Томик, Томик милый! — плакала она. — Что с тобой сделали!
Отец осторожно взял у неё жабу и положил её на землю.
— Мы похороним Тома, — печально сказал он. — Снежок не виноват, ведь он не знал, что Том наш друг и что он старше тебя.
— Не хочу видеть Снежка, пожалуйста, увези его отсюда! — требовал мальчик, вытирая красные глаза.
И отцу с трудом удалось убедить его, что щенок не виноват в причинённом им горе.
Вечером в доме не было музыки. Дети ходили как в воду опущенные, а мать сказала отцу дрогнувшим голосом:
— Ведь он жил здесь с того дня, как мы поселились в нашем доме, он в самом деле был почти членом нашей семьи.
Утром дети похоронили Тома. Девочка отдала ему свой лучший кукольный матрасик, а мальчик — ящик от игрушек.
Снежок шёл за детьми унылый, с опущенной головой, смутно чувствуя, что он в чём-то сильно провинился.
Тома закопали под розовым кустом, мальчик выстрелил над могилой из пугача и сказал:
— Он погиб, как герой, сражаясь с собаками.
— И он был самая толстая и красивая жаба на свете, — прибавила девочка.
И сам Том не мог бы пожелать слов, сказанных с более искренней и горячей любовью.
— Нам нужно ещё собачку, — просил мальчик. — Папа, купи нам маленькую собачку. У других детей есть собаки, а у нас нет.
Однажды отец вернулся домой раньше обыкновенного.
— Серёжа, — позвал он, — посмотри, кого я привёз! — И он поставил на землю маленького весёлого фокстерьера.
— Его зовут Снежок, — сказал отец. — Дайте ему чего-нибудь вкусного и бегите в сад, он будет вас ловить.
Через минуту в саду поднялся дым коромыслом: лаял Снежок, в восторге визжали дети.
— Чудесный пёсик, — сказала жена. — Хорошо, что ты его достал. — Но тут же, прислушиваясь, тревожно воскликнула: — Что-то случилось, ты слышишь, дети плачут, идём скорее!
— Томик, Томик милый! — плакала девочка.
Возле куста, весь горя от радостного возбуждения, стоял Снежок и недоумевающе смотрел на девочку. Кажется, он хорошо поохотился: поймал такую удивительную громадную жабу. А дети плачут, и никто не сказал, что он молодец.
Его большие карие глаза были полны удивления. Дети плакали навзрыд.
Старый Том лежал под своим кустом белым брюшком кверху, и лапки его слабо вздрагивали. Вот они ещё раз дрогнули и застыли, а золотые глаза медленно потускнели — драгоценный луч жизни улетел из них.
Мальчик в гневе ударил палкой всё ещё ничего не понимавшего щенка.
Снежок завизжал, а девочка подняла жабу на руки и прижала к груди.
— Томик, Томик милый! — плакала она. — Что с тобой сделали!
Отец осторожно взял у неё жабу и положил её на землю.
— Мы похороним Тома, — печально сказал он. — Снежок не виноват, ведь он не знал, что Том наш друг и что он старше тебя.
— Не хочу видеть Снежка, пожалуйста, увези его отсюда! — требовал мальчик, вытирая красные глаза.
И отцу с трудом удалось убедить его, что щенок не виноват в причинённом им горе.
Вечером в доме не было музыки. Дети ходили как в воду опущенные, а мать сказала отцу дрогнувшим голосом:
— Ведь он жил здесь с того дня, как мы поселились в нашем доме, он в самом деле был почти членом нашей семьи.
Утром дети похоронили Тома. Девочка отдала ему свой лучший кукольный матрасик, а мальчик — ящик от игрушек.
Снежок шёл за детьми унылый, с опущенной головой, смутно чувствуя, что он в чём-то сильно провинился.
Тома закопали под розовым кустом, мальчик выстрелил над могилой из пугача и сказал:
— Он погиб, как герой, сражаясь с собаками.
— И он был самая толстая и красивая жаба на свете, — прибавила девочка.
И сам Том не мог бы пожелать слов, сказанных с более искренней и горячей любовью.