дружины Рюрика, но был убит князем. Причины недовольства ни в одной летописи не оговариваются особо, и мы можем предположить, что на вполне достойное желание изгнать, как уже бывало, варягов с земель славянских накладывалось еще одно: желание Вадима получить власть в богатых землях, которыми владел его дед. Рюрик, одолев смуту, стал княжить в Новгороде, а многие из несогласных, лишенные вождя, сбежали в Киев, где также правили бал варяги, правда, не состоявшие в родстве с Рюриком, но пришедшие к славянам вместе с ним.

Согласно старинным преданиям, два воина из дружины Рюрика Аскольд и Дир, недовольные отношением князя, который ничего не дал им во владение, отделились от Рюрика вскоре после прибытия в новые земли, решив идти в южные земли, к Царьграду (Константинополь, ныне Стамбул). На Днепре, где жили поляне, увидели они небольшой городок, плативший дань степнякам, поскольку все князья, основавшие его, умерли; решили Аскольд и Дир, что нечего ловить журавлей, когда к их услугам городок в удобном месте, да стали княжить, в Киеве, носившем имя по старшему из основателей — Кию.

Знаток прошлого Сергей Соловьев называет Киев «притоном варягов, всякого рода искателей приключений»^[2], шедших к Черному морю. Поэтому киевская рать Аскольда и Дира скоро стала пополняться другими варягами и успешно противостояла и набегам хазар, а также диктовала свои порядки воинственным соседям — угличам и древлянам. Аскольдова дружина столь вознеслась, что решила предпринять набег на Царьград, однако 200 боевых варяжских кораблей были разбиты на самых подходах сильнейшей бурей. Впрочем, важен не материальный успех похода, но культурный: Киев, близкий к Византии и поэтому постоянно сталкивавшийся с продвинутой греческой культурой, очень быстро выдвигался на первый план, тем более, что многие из ходивших в Царьград с разбойным умыслом или с торговым делом варягов принимали христианство. Но потеснить северян ему было пока невмочь, ведь не государственного ума вожди правили киевлянами, а сорвиголовы, искавшие золота да приключений, но не силы единства с прочими племенами. Киев времен Рюрика существовал как противостояние княжьей власти, осевшей в Новгороде: сюда покуда руки Рюрика не дотягивались, и Аскольд с Диром с радостью принимали к себе всех недовольных его властью.

Рюрик умер примерно в 869 г.; ему наследовал старший в рюриковом роде — князь Олег, а сын Рюрика Игорь остался под опекой князя. Олег, прозванный летописцами за мудрость, хитроумие и боевую удачу Вещим, продолжил дело родича: он укреплял связи с подвластными племенами и расширял владения рода на юг, продвигаясь к Киеву. Здесь он хитростью выманил из-за крепостных стен предводителей и убил их, обвинив в незаконном присвоении княжеской власти: «Вы не князья, не роду княжеского, а я роду княжеского»^[3]. С этого времени, т. е. с начала 70-х гг. IX в., Киев стал стольным городом русским, защитой от кочевников, а в Новгороде Олег оставил варяжскую дружину для защиты северных пределов, обязав буйных новгородцев выплачивать ежегодно на содержание воинов 300 гривен. Славянские племена, стонавшие от набегов степняков, с радостью приняли княжение Олега и платили ему, «врагу козарам», дань как плату за защиту. Сопротивлялись лишь воинственные древляне, не знавшие прежде ничьей власти, но и их Олег обложил данью. Удачным был и поход Олега на Царьград 907 г., который закончился установлением мира с византийцами на взаимовыгодных условиях, а князю и его дружине принес богатую добычу. Когда Олег умер, по легенде, ужаленный змеей, поскольку наступил, не веря в предсказание волхвов, на череп собственного коня, на киевском престоле его сменил Игорь, сын Рюрика, и княжил 33 года.

Однако память о нем в летописях осталась неважная: он не был ни мудр, ни хитроумен, не отстаивал русских выгод перед чужеземцами и был излишне корыстолюбив, из-за чего и погиб, пошедши с ратью на древлян за данью второй раз за год. Древляне, возмущенные несправедливостью и насилием князя Игоря, убили его, как бешеного волка, рассуждая так: «Повадится волк к овцам, перетаскает все стадо, пока не убьют его, так и этот: если не убьем его, то всех нас разорит»^[4]. Златолюбивый князь умер страшной смертью; византийский историк Лев Диакон рассказывает, что его тело древляне привязали к верхушкам двух пригнутых друг к другу деревьев, а затем отпустили в воздух…

И как не сказать тут об особой судьбе русского народа и государства, когда даже в правление безвольного Игоря была ему достойная замена — воевода Свенельд, перенявший функции, исполнением которых гнушался Игорь. Свенельд ходил с дружиною за данью, оттого его воины были всегда сыты, богаты и преданны вождю. Именно Свенельд покорил гордых угличей, противившихся князьям киевским. Однако он не претендовал на княжескую власть и оставался воеводою и военным советником еще при сыне Игоря Святославе и его внуке Ярополке.

Власть же по смерти князя перешла к его малолетнему сыну Святославу, княжившему при жизни Игоря в Новгороде. Имя жены князя Игоря, псковитянки княгини Ольги, вошло в русскую историю кровавой страницей — для нас, отдаленных потомков, и героической — для современников. Она, не вдаваясь в деяния своего супруга, расценила действия древлян как преступление против ее рода княжеского, а значит, и против верховной власти. Очевидно, что на Руси в то время на смену древним родовым отношениям приходят новые — семейные и государственные связи. Месть за кровного родича в древности почиталась священной обязанностью каждого; но Ольга мстила не за кровь, пролитую древлянами, а за мужа, за князя киевского. Впрочем, древляне подтвердили свое предательство княжьей власти, высказавши серьезные претензии на киевский престол: взяв Ольгу в жены своему князю Мал у, они намеревались свергнуть Рюриковичей с места верховных владык Русской земли. Посольство из 20 лучших мужей древлянских она повелела похоронить заживо в ладье, в которой они прибыли к Киеву, а пять тысяч других, прибывших после, напоила, празднуя тризну по умершему Игорю, и приказала дружинникам засечь до смерти.

Прошел год; не было мира между древлянами и княгиней Ольгой. Она собрала огромное войско и отправилась мстить за мужа. Среди воинов Ольгиной дружины был и мальчик Святослав Игоревич. Он-то и начал сражение, в котором древляне были окончательно повержены. Летописец рассказывает, что он бросил копье во врагов, но так как мал был еще да рука слаба, копье упало у ног его коня, не причинив никакого вреда противникам. Но дружина, ведомая воеводой Свенельдом, почла это за знак к началу битвы: увидев силу и ярость княжьей рати,