Дамблдор, загадочно посмотев на Северуса, сказал:
— Семья Гончаровых примирила Вас с маглами, Северус? Видите, простые люди любят волшебников и даже восхищаются ими. Недаром же простецами написано столько сказок, где ДОБРО неизменно торжествует над ЗЛОМ?
Северус, изучая носы своих ботинок, в это время думал: «Нет ли у Дамблдора русских корней? Откуда эта приверженность к пышным фразам?» Гарри больше к Снеггам не совался.
— Когда-нибудь вы простите друг друга, — пообещал ему Будогорский.
— А Вы… простили меня?
— Ты не виноват. Мы хотели от тебя взрослого поступка, а держались с тобой, как с ребёнком.
— Зачем ОНА, — Гарри не мог заставить себя произнести имя жены Снегга, — сделала это?
— Юлия сделала то, что подсказывало ей её сердце. Слабость… любовная истома, которую на миг ощутил Волан-де-Морт, стала в конечном итоге для него гибельной. Он потерял ориентациию. Заблудился, как ребёнок, не знающий ласки. Был ослеплён, опьянён и обессилен одновременно. Юлия ведь разбила пузырёк с Любовным эликсиром. А его хватило бы, чтобы поразить целую дивизию, — Будогорский мечтательно улыбнулся. — Знаешь, Гарри, я принял решение вернуться на историческую Родину.
— В Россию? — упавшим голосом уточнил Гарри.
— В неё, голубушку.
— Что Вы будете там делать? — скучным голосом спросил Гарри.
— Работать. Я ведь врач по первому образованию… Растить детей… если повезёт.
— А как же волшебство? Как же Ваши ученики?.. Как же Я? Неужели Вы ни капельки к нам не привязались?
Гарри — как это не стыдно — хотелось заплакать. Даже зареветь. В голос.
— Ну, что ты, — Будогорский привлёк его к себе. — Боюсь, что я привязался даже слишком: к Хогвартсу, к тебе и твоей честной компании… Слышал когда-нибудь, что у кошки девять жизней? У человека столько же — если не больше. Каждая веха — новая жизнь. Так что пора мне начинать новую жизнь.
— Вы всё-таки женитесь?
— Мы уже поженились, — Барин продемонстрировал золотой ободок на безымянном пальце.
— Когда вы успели? — ахнул Гарри.
— Дурное дело не хитрое, — усмехнулся Будогорский. — Шучу.
— Я знаю, что всё это значит! — озарило вдруг Гарри. — Вы любите жену Снегга. И бежите отсюда по этой причине. И готовы бросить из-за этого…
— Тихо-тихо-тихо… — поспешил утихомирить его Ростислав Апполинарьевич. — Вот ты и научился читать в сердце, как в открытой книге.
— Для этого не надо быть чародеем.
— Думаешь, Северус тоже может о чём-нибудь догадываться? — Барин подозрительно посмотрел на Гарри.
— Я не знаю.
— Значит, надо быстрее сматываться, — и он откинулся на подушки.
— Я увожу Юлю с собой, — безапелляционнм тоном заявила Людмила Семёновна Северусу.
— Но…
— Что «но»? — брови тёщи сошлись на переносице.
— Северус, — Юлия погладила мужа по руке, — так будет лучше. Дома я быстрее оклемаюсь.
— Разве тут не твой дом?
— Чужая сторона и без ветра сушит, — едва слышно прошелестела Юлия.
— Что верно, то верно: родная сторона — мать, чужая — мачеха.
Это приковылял Будогорский. Он галантно поцеловал Юлькиной матери руку и увёл её от назревающей ссоры. В последнее время то и дело между супругами возникало, мягко говоря, недопонимание. Будто тот поцелуй установил меж ними стену. Снегг — так же как и Гарри — не понимал, зачем это нужно было делать, а Юля не могла объяснить. Импульс… Тогда это казалось единственно правильным, теперь — глупым. В итоге они признали, что расстаться на время будет им на пользу. Хоть и он, и она ссылались на благотворное влияние Родины на ход лечения Юли. Через несколько дней Будогорский с Катериной и Людимила Семёновна с Юлией прощались в Хитроу с Северусом. Их пришли проводить многие, но присутствие Снегга — как сторожевого пса — пугȧло. Они предпочитали наблюдать сцену прощания издалека. Юлия сидела в инвалидном кресле. Лицо Снегга, по обыкновению, оставалось непроницаемым. Лишь когда мать Юли покатила коляску с дочерью к самолёту, хогвартцы рискнули подойти к Будогорскому. Было заметно, как Катерине приятно, что её обожаемый муж столь любим всеми. На её некрасивое лицо, казалось, падал отблеск красоты её супруга. В свете последних событий что-то мученическое появилось в благородных чертах Ростислава, от чего он стал схож с Иисусом (каковым его изображают в библейских сюжетах). Северус промаршировал мимо своих экс-учеников, не обменявшись ни единым словом приветствия.
— Эй, упрямец! — крикнул ему вдогонку Будогорский. — Миргородский ждёт тебя! Как только уладишь с ним все дела, телепортируй. Мы встретим тебя в Пулково!
Нечто человеческое шевельнулось в лице Снегга, когда он обернулся к другу. Но, видя, как все взоры обратились к нему, ссутулился и зашагал прочь.