Василий Быстров ПОРТРЕТ

— Это возмутительно! — Негодовал мужчина в дорогом костюме — Что это за мазня?!

Художник — молодая девушка, лет двадцати, стояла у этюдника с отрешенным видом, словно изваяние, а повязка на её глазах усиливала ассоциацию со статуей.

— Прошу вас, успокойтесь и уходите. Вас предупреждали, что портреты не всегда удаются, — пыталась утихомирить скандального клиента старшая сестра девушки.

— Тоже мне, Фемида. Дура слепая!

— Послушайте, голубчик, — за спиной смутьяна появился пожилой мужчина, уже пару часов ожидавший очереди в соседней комнате и очевидно потерявший терпение, — вы не только невежда, но ещё и хам. Я не позволю вам оскорблять даму. А Фемида слепа, потому что беспристрастна, перед ней все равны: вельможи, князья, цари и простолюдины, она вершит суд над всеми одинаково.

— Одинаково?! — снова взревел смутьян, — вы посмотрите на другие её картины.

Стены мастерской украшали прекрасные портреты, в основном сестры художника. Контуры слегка размыты, но в разноцветных масляных пятнах чётко угадывались лица и предметы. Был в этом какой-то непередаваемый стиль, а сопутствующие мысли об эстетике полотен с трудом уживались со знанием о слепоте автора.

— Но ведь это состоявшиеся работы, — парировал пожилой джентльмен. — А вы знаете, сколько неудач, проб и ошибок стоит за каждым шедевром? Сколько трудов и времени тратится вроде бы впустую? Вы знаете, каково это, месяцами корпеть, а потом разорвать, сжечь или загрунтовать, чтоб сберечь для новой работы холст? Что вы вообще знаете о работе творца?!

— Но ведь не в этом дело. Не в том, как, а в том, что она нарисовала. Это издевательство какое-то!

Джентльмен только теперь присмотрелся к эскизу на этюднике, повёрнутом для демонстрации. Его мимика не дрогнула, но по-мальчишески озорные глаза, засверкав смешинками, выдали хозяина. С полотна на зрителей гордо и чинно взирал натуральный осёл. Все человеческие черты так явно переданы, что просто не могло не вызывать восхищения — как это удалось автору? Шарж — как шарж, но детальное портретное сходство очевидно и взбесило натурщика.

— Нда… царский портрет, — прервал повисшую тишину джентльмен.

— Вы издеваетесь?!

— Царя Мидаса напоминает. Он «прославился» не только за любовь к золоту, сам Аполлон приложил руки к его августейшему лику. За предвзятость в судействе одного поединка светлейший сотворил ему такие же длинные уши. В свете этого и помянутой Фемиды — вы часом не судья?

Мужчина побагровел, потом его лицо почти позеленело, но слова так и застряли в горле. Постояв ещё секунду, он резко развернулся и помчался прочь. Когда стих звон от громко хлопнувшей входной двери, джентльмен махнул в сторону удалившегося.

— От лица всех мужчин приношу извинения за этого и подобных индивидов. А портрет прекрасен, даже слишком. Не стоило столько внимания уделять этому позёру, не заслужил.

Гость наконец позволил себе улыбнуться. Напряженная обстановка уже почти развеялась, но слова благодарности так и не успели сорваться с губ девушек. Смутьян в дорогом костюме ворвался в комнату с новой порцией ругательств.

— Это произвол! Я не позволю! Слышите?! Не позволю запятнать моё честное имя!

— Голубчик, ну зачем же так трубить? Приберегите свою иерихонскую медь для другого случая — здесь глухих нет.

— Да вы знаете, кто я?!

— И прекратите размахивать мандатом. Лучше объясните, что вы ещё хотите от бедной девушки? Вы и так всех утомили.

— Я требую уничтожить эту мерзость! Немедленно!

— Вы о портрете? Так он не закончен и, очевидно, никогда не будет. Там всего лишь первый слой.

— Нет! Знаю я вас, мелких проходимцев.

— Ой, ли?

Скандалист снова подавился словами, уж слишком старичок оказался самоуверен, бедняге, наверно, впервые довелось столкнуться с таким неподчинением, это просто выбивало из колеи. Оскорблённая особа хрипом прочистила горло, дабы убедиться, что дар речи ещё не покинул.

— Я требую, немедленно уничтожить, иначе… — тон неожиданно снизился, вместо крика фразы стали выплёвываться короткими порциями, — иначе, если это просочится в прессу…

— Вам надо, вы и уничтожайте, — джентльмен вовсе не желал дослушивать, что будет иначе, — только скорей избавьте нас от этих сцен, я вас умоляю.

— Что?! — почти прошипел скандалист.

— На вас и так потрачена уйма времени. Уговор помните? Нравится портрет — ждёте, пока его допишут, а в назначенный срок оплачиваете и забираете. Не нравится — ничего не платите и молча уходите. Всё по-честному.

Смутьян так и не нашелся что ответить. Наконец, придя к верному выводу, что криком тут ничего не добьётся, он потянулся к портрету, всерьёз намереваясь его забрать.

— Один момент.

— Что ещё?! — «а старичок-то не уймётся» так и читалось в глазах «страдальца».

— Формально, вы сейчас посягаете на чужое имущество. Подрамник, он, знаете ли, денег стоит. Это не просто деревяшка, а выполненный под заказ инвентарь. Сейчас так трудно найти правильный подрамник, на котором будет хорошо сидеть холст.

Мужчина всем своим видом выказывал крайнее раздражение, но всё-таки достал кошелёк и, как заядлый картёжник, выкладывающий козырный туз, манерно хлопнул зеленоватой купюрой об стол.

— Прекрасно. А теперь за холст, за труды по его грунтовке, а так же за потраченную краску.

— Подавитесь!

Ещё одна купюра легла на стол.

— Очень хорошо, материалы оплачены, осталось заплатить за работу, за потраченное время. И не надо так на меня смотреть. Это вы на словах намереваетесь уничтожить шедевр, а кто вас знает, может быть вы его повесите в потайной комнате и будете втихомолку восхищаться талантом автора.

— Да чтоб вас! — рявкнул смутьян.

Он швырнул на стол всё оставшееся содержимое кошелька и схватил картину.

— Если вас это утешит, то большая доля от вырученных средств перечисляется в фонд общества слепых. Так что почувствуйте себя меценатом, хотя бы разок. Вам завернуть?

— Обойдусь. А то ещё и за упаковку потребуете.

Мужчина снял свой дорогой пиджак и прикрыл им лицевую часть холста.

— Не запачкайте ваш «Армани», краска ещё не высохла, — бросил джентльмен вдогонку удаляющемуся гостю. Ответ, куда ему следует пойти, он уже не расслышал, но догадаться было бы не трудно.

— Простите, леди, но, увы, некоторых особей природа определила как мужчин только на самом микроскопическом молекулярном уровне, по наличию игрек хромосом. Кстати… забавно, — джентльмен усмехнулся, — Представляете, у всех скелеты, а у этого будет портрет в шкафу. А что? Звучит! Портрет в шкафу — прям название