Андрей, — зачем от этого лечиться? Ведь это — дар Божий или чей там? Это же просто здорово — уметь такое!

— Так-то оно так, — согласился тот, — это пока ты бодрствуешь и себя контролируешь. А только спать лёг — тут-то всё и начинается. Увидишь во сне какую-нибудь хреновину, проснёшься — а она уже тут! Пришёл, скажем, в гости к соседу, тот похвастался, допустим, новой моделью антигравитатора, ты подумал: вот бы мне такую, а утром она уже у тебя дома стоит! Ну, несёшь, понятное дело, её назад, извиняешься. Хорошо, у нас люди такие — понимающие: с каждым ведь случается, так что не обижаются. Да если бы только это! А то вот со мной случай был. Посидели как-то с кумом, выпили крепко, а я, когда домой пришёл, ещё пару бутылок пива засадил, так не поверишь: когда проснулся, возле кровати шестнадцать унитазов насчитал! Полдня потом бегал, выяснял, какой откуда! Мало того — я ж их с корнем повыдирал, пришлось потом на место устанавливать, трубы менять — ужас!

— Ужас, — согласился Андрей, решив до поры до времени не обращать внимания на слова про антигравитатор, — а почему ветераны и военнослужащие без очереди?

— Не понимаешь? — удивился Колюня. — Так им же до сих пор война снится! Константин Григорьевич, вон, пока к Марте не сходил, каждое утро с автоматом в руках просыпался! Так хорошо ещё, что он их из музеев телепортировал — ему же ППШ снился! А ну, как попался бы настоящий да с боекомплектом? Во сне ведь недолго и на спусковой крючок нажать. Баба у него в то время дома и не ночевала: всё в бане или у соседей. А внучок к нему в гости приехал, офицерик молодой, в ракетных войсках служит, так у того… Да что там, даже вспоминать страшно!

— А откуда у вас всё это: вечные двигатели, Машины Времени, телекинез?

— Да это всё просто, — махнул рукой Колюня, — мы тут у себя некоторые законы физики отменили, ну, там, Второй и Третий Ньютона, Первый и Второй термодинамики, ещё кое-какие…

— Как это — отменили?

— Как положено: на референдуме. Мы как раз референдум проводили по поводу изменения названия города — раньше он Лошадиная Падь назывался, — ну, кто-то и предложил заодно и законы изменить — физические, имеется в виду. А наш мэр — он физтех заканчивал, — сразу за это предложение ухватился и сказал, что как специалист может подтвердить, что почти все физические законы очень вредные, кроме закона тяготения, конечно. Всякие там сопротивления, противодействия… Ну, мы и отменили, спецам ведь надо доверять, они ведь для этого и учились. Вот с тех пор так у нас всё и покатилось. Одно плохо: метеориты у нас на город целыми падают; сила трения-то отсутствует, вот они, сволочи, и не сгорают в атмосфере. Но это редко случается, да и службы оповещения нормально работают, так что риск минимальный. Ну, а в остальном после отмены всё намного лучше стало. Да, — спохватился он, — забыл предупредить: купаться у нас нельзя — утонешь сразу. Выталкивающая сила-то тоже не действует. Так что не вздумай!

— Подождите, — поморщился Андрей, — то есть, если я вас правильно понял, достаточно было вашего решения на референдуме, чтобы физические законы на территории вашего города перестали действовать?

— А как иначе? — снова удивился тот. — Как народ решит, так и будет. Против него ни одна сила не устоит. Это, по-моему ещё Ленин сказал, а может, кто-нибудь другой, неважно. Главное — правда.

Андрей не знал, как ему на всё это и реагировать: верить — не верить, рассмеяться — разозлиться… В конце концов он решил, что не будет торопиться с выводами. Надо ещё походить, посмотреть, а там видно будет. Но для начала стоило сфотографировать и вывеску про телекинез. Однако, он не хотел делать этого при Колюне: мало ли, узнает, что корреспондент — слова из него потом не вытянешь. Значит, надо под каким-то предлогом его отсюда удалить.

— Извините, — сказал он, — вы не могли бы дать мне что-нибудь попить: в горле уж что-то пересохло.

— Да ради Бога!

И он протянул невесть откуда взявшуюся в его руке чашку с водой. Андрей изумлённо уставился на неё, тогда-то дошло и до Колюни.

— А-а-ай!.. — заголосил он. — Вылечила, называется! Опять началось, двух лет не прошло! Ну, ладно, — резво вскочил он со скамейки, — ты меня, зараза, без всякой очереди примешь! А я-то её ещё расхваливал! Ну, подожди, ты у меня получишь, это что — работа, считается?

И он спешным шагом направился через улицу, ругаясь на ходу и размахивая руками. Андрей в раздумье достал фотоаппарат, щёлкнул дом Марты Хевронской, отдельно вывеску и побрёл потихоньку по улице, размышляя, что делать дальше. Пожалуй, лучший вариант — зайти в администрацию, предъявить журналистское удостоверение и напрямую спросить, что тут у них происходит. Всё-таки в администрации официальные лица, а не какие-нибудь дядя Петя с Колюней, они не будут лапшу на уши вешать. Хотя, может быть, всё это и правда, эта вот чашка с водой — откуда она взялась? А с другой стороны, когда лузгаешь семечки, во рту всё пересыхает, может быть, он её заранее принёс, а потом давай комедию разыгрывать. И побежал он не к Марте, а к дяде Пете, сидят сейчас вдвоём и хохочут над ним. Так, а вывески? Их что, тоже для него повесили? Нет, ерунда какая-то!

Андрей помотал головой, прогоняя мысли, которые кроме тупика никуда его не приводили. Тут он отметил, что на улице неправдоподобно мало народу даже для такого небольшого городка: сзади вдалеке виднелись две какие-то фигуры да навстречу шла бабулька с палочкой, и больше — никого. «Интересно, — подумал он, — где все люди»?

— Так на работе они, милок, — сказала бабулька, поравнявшись с ним. — Кто на работе, а кто дома делами занимается. У нас, кроме Колюни, никто не бездельничает!

— О Господи! — испугался Андрей. — Так у вас здесь и мысли читать могут? А это-то с каким законом физики связано?

— Про закон ничего сказать не могу, — остановилась она, — не знаю я их. А насчёт остального не беспокойся: я такая во всём городе одна, все другие давно вылечились. Тяжело ведь это, мало своих мыслей, так ещё и чужие весь день в голове: бум-бум! бум-бум! Я бы тоже от этого избавилась, да выхода нет: оглохла лет пятнадцать назад, ничего не слышу, вот и приходится терпеть! Так что, если ты поговорить со мной хочешь, можешь языком зря не молоть — думай себе, и всё. А про администрацию ты правильно решил: сходи, поговори, они люди грамотные, всё тебе и объяснят..

Но такой разговор пугал Андрея своей необычностью.

— Спасибо вам большое, но я очень тороплюсь, извините, — сказал он всё-таки вслух и поспешно направился дальше.

Но уже через пару шагов обернулся и спросил:

— А это точно, что кроме вас мысли читать никто не может?

— Точно, точно, —