Михаил Акимов ЗОНА ОЗАРЕНИЯ

История феноменальных открытий далеко не всегда знает своих истинных героев. Нет, конечно, если первооткрыватель — крупный учёный с мировым именем, то этот факт зафиксируют во всех научных и популярных источниках, а со временем и в энциклопедиях и школьных учебниках. Его имя теперь навеки будет связано с каким-то событием или законом, и на вопрос учителя: «Дети, кому однажды на голову упало яблоко?» какой-нибудь Ванька Жуков покорно ответит: «Ньютону», хотя лично ему, Ваньке, только вчера, когда он поздно вечером тряс соседскую яблоню, этих яблок свалилось на голову никак не меньше двадцати. Несправедливость! Если открытие совершит простой, обычный человек, то его очень скоро ототрут в сторону люди непростые и необычные; а если этот человек к тому же ещё и ребёнок…

Пятиклассник Лопуховской средней школы Пашка Таракашкин боялся идти домой. Основания для этого были, и самые серьёзные. В субботу к нему пришла учительница, и Пашкины родители с изумлением узнали, что их сын — вовсе не отличник, как они наивно полагали, основываясь на его словах. Мало того, оказалось, что он даже не троечник. (Последний факт, правда, Пашка и не скрывал и на вопрос отца: «Ну, много сегодня троек нахватал?» честно отвечал: «Ни одной»).

Отец Пашки Фёдор Степанович, в отличие от учительницы, педагогического образования не имел, поэтому после её ухода не стал приводить сыну яркие примеры из жизни разных достойных людей, а попросту снял ремень. Надо отметить, что конечный результат его метода оказался ничуть не слабее: Пашка торжественно обещал, что с понедельника начнёт учиться хорошо и перестанет обманывать.

В понедельник он получил сразу две двойки и снова об этом не сказал. А сейчас, к четвергу двоек у него было уже четыре. Понятно, что родительский дом — «начало начал», — мог для Пашки означать только одно: начало новой порки. Поэтому он всеми силами пытался оттянуть новую встречу с отцовскими взглядами на воспитание.

Пашка уныло плёлся по окрестностям Лопухова, как вдруг увидел весьма притягательный уголок местной природы: на берегу небольшого ручья стоял камень в форме куба и высотой с обычный стул. Он будто говорил: присядь, отдохни! и Пашка решил принять приглашение.

Едва он присел на камень, как тут же ему в голову пришла, в общем-то, очень логичная мысль: тяни не тяни, а порки не избежать, так не лучше ли покончить с этим как можно быстрее и получить, таким образом, новую точку отсчёта для исправления учебных проблем?

Полный решимости, Пашка побежал домой.

— Папа, мама… я опять двоек наполучал… и вам не сказал…, — выпалил он прямо с порога.

Родители переглянулись.

— Вот что, сын, — сказал Фёдор Степанович под одобрительным взглядом матери, — двойки — это, конечно, очень плохо. Но то, что ты нашёл в себе мужество признаться, это, я тебе скажу… В общем, давай-ка садись обедать, а потом вместе сядем за твои уроки: не всё же я, в конце концов, забыл, помогу! Глядишь, и одолеем!

На следующее утро пашкины друзья Петька и Лёха, бывшие в курсе его школьных успехов, немало поразились, увидев, как, войдя в класс, он легко и непринуждённо уселся на стул, и этот процесс — сидение — не доставлял ему, по-видимому, никаких физических страданий. После уроков они пристали к нему с расспросами, и Пашка поведал друзьям, каким образом он решил эту проблему. Особо он подчеркнул, что гениальная мысль: во всём признаться — озарила его в момент сидения на камне. Из этого он делал вывод, что камень этот — не простой, а волшебный. Тут Пашка до того разошёлся, что даже высказал первую в своей жизни научную гипотезу: по-видимому, камень излучает какую-то энергию и передаёт её сначала тому месту, которым на нём сидишь, а оттуда эта энергия поступает прямо в мозг и там преобразуется в мысль.

Этот их разговор случайно услышал Васятка, человек неопределённого возраста, которому, судя по тому, как он выглядит, можно было дать от тридцати до ста сорока лет. С утра Васятку мучило желание похмелиться, но шансов на это у него никаких не было. Поскольку Пашка в разговоре с друзьями подробно описал место, где находится чудо-камень, Васятка немедленно — за неимением альтернативного варианта — помчался туда. Отметим, что именно с этого момента Пашка потерял своё эксклюзивное право на Зону озарения, как впоследствии стали её называть; мало того, пашкино имя в связи с ней никогда и не упоминалось.

Просидев на камне не более минуты, Васятка галопом понёсся к тумбе объявлений и уже через полчаса помогал бабе Нюсе на огороде и, как результат, вечером в компании своих ровесников распивал пол-литру, закусывая овощами с того же огорода. Замкнутость и неразговорчивость, особенно в полупьяном виде, была для Васятки вовсе не характерна, поэтому уже к утру жители Лопухова по одиночке и группами потянулись к чудесному месту.

Собралось их там немало, пришлось даже установить живую очередь, но и в таком режиме Зона работала без сбоев: шутя разрешались ситуации, которые жители Лопухова годами оставляли в подвешенном состоянии. Так, например, продавщица Тамара, узнавшая накануне об очередной измене мужа, поднялась с камня с просветлённым взором, и вечером её муж Григорий, сумевший в течение дня подыскать неплохие, как ему казалось, аргументы в своё оправдание, не смог воспользоваться ими, так как в дверь квартиры был врезан новый замок, а рядом стоял чемодан с его личными вещами. Забегая вперёд, скажу, что уже через месяц Тамара очень удачно вышла замуж и теперь уже сама изменяла новому мужу.

Наибольший интерес жителей вызвал визит в Зону мэра. Его даже пропустили без очереди, так как надеялись, что найденное им решение послужит во благо не одному человеку, а целому городу. Так и случилось: уже через полчаса после посещения Зоны мэр без всякого нажима, добровольно написал прошение об отставке, о чём население города умоляло его уже четыре года. После этого отношение лопуховцев к Зоне приняло характер преклонения.

Однако первое же посещение Зоны временно исполняющим обязанности мэра вывело события на новый виток. Он пришёл не один, а с двумя своими замами и тремя техниками администрации города. Они взялись проводить исследования этого явления, и экспериментальным путём было установлено, что камень здесь вовсе не при чём, а плодотворная работа мысли осуществляется в пределах территории, границы которой определили тем же экспериментальным путём.

Придя на следующее утро, жители увидели, что эти границы чётко обозначены высоким забором. В заборе была небольшая калитка, а справа от неё стояла будка с надписью «Касса». Заплатив за вход по сто