получившая за это от него собственноручно известную долю плетью, жила в монастыре. Сын её, Алексей Петрович, в сущности законный наследник, по настоянию второй жены Петра, Екатерины, в 1718 г. был лишен всяких прав на престолонаследие и обезглавлен. Меньшиков уже позаботился о том, чтобы молодой царевич попал в надежные руки, чтобы вся воспитательная система вела к тому, чтобы из Алексея вышел необразованный, юродивый малый, поставивший своей задачей пострижение в монахи и, разумеется, вместе с этим и отречение от престола. Его «по его собственному желанию» готовили в монастырь, но унаследованная от отца испорченность сбила богомольца с толку и он «помянув родителей» завел интрижку с одной чухонкой, продолжавшуюся даже во время его брака с брауншвейгской принцессой. И в том оказал сын отцу своему честь, что вполне по петровски бил он свою жену, и даже смерть этой несчастной, как достоверно доказано, последовала от этих побоев. Этот брак осчастливил Россию царем Петром II.

Но до 1715 г. Алексей Петрович жил сравнительно безбоязненно, тут вдруг Екатерина родила сына (дотоле всё дочерей) и, понятно, все пружины были пущены в ход, чтоб обеспечить корону в руках сына её. Покорный слуга Меньшиков взялся за это «святое» дело, и несчастному Алексею Петровичу пришлось поклониться родине-матушке и бежать прочь. Он скрывался некоторое время в Неаполе, но вскоре был разыскан и австрийскими агентами переправлен в Россию.

Побег Алексея объявили за государственную измену. Петр, отец его, собственноручно нанес ему смертельный удар и неистовствовал над трупом сына до тех пор, пока он не превратился в комок мяса. Генерал Вейде, один из «просветительных» сотрудников Петра, отсек топором голову, но так как убитый царевич пользовался довольно большой популярностью и любовью среди бояр и духовенства, и Петр и Екатерина должны были ожидать мести с этой стороны за совершенное преступление, то и было решено скрыть истину и объявить верноподданным, что мол царевич умер от удара при прочтении приговора к смертной казни. Одна из камер-фрейлин Её Величества, одновременно и содержанка её августейшего супруга, по имени Анна Крамер, должна была снова пришить голову к трупу, покойника обмыли, нарядили по царски, шею прикрыли широким шарфом и уложили в гроб. Само собою, гроб был выставлен в Петропавловском Соборе для прощания, и ежедневно совершалось известное число панихид. Нужно же было пустить пыль в глаза и, правда, обман удался, как нельзя лучше.

Итак, царица-матушка отделалась от опасного соперника, путь для детей её к трону был свободен и она уже в душе ликовала, что её сынок некогда будет «царствовать на страх врагам». Но боги сулили ей иное. Вскоре после смерти Алексея Петровича, как будто бы в отместку, молнией был убит её сынок Петр, её надежда и радость.

Из мужских членов дома Романовых оставался таким образом всего лишь один 9-ти летний князь Петр, сын семь лет тому назад замученного и казненного Алексея Петровича. Но об этом дальше.

Итак, Петр Великий закрыл свои «орлиные очи» и делом первой необходимости для его верной супруги и верного слуги Меньшикова было скрыть от публики смерть царя и не обнародовать этого до тех пор, пока все их преступные замыслы не будут, как говорится, на мази. Нужно было спешить, нужны были люди, со стороны дворян угрожала опасность, и Меньшиков пустил все пружины в ход, чтоб упрочить за собой царскую корону. Известно ведь, что старые дворянские роды, как Репнины, Голицыны, Долгорукие, Головкины и др., были самые ярые враги петровского режима и все надежды свои они только и возлагали на будущего правителя, тогда еще мальчика Петра Алексеевича. Этот, по их мнению, должен был восстановить попранные Петром Великим дворянские права и преимущества и под правлением его дворяне должны были опять занять места допетровского времени и оказывать свое влияние на ход государственной жизни. Молодой царь должен был, по их предположению, объявить войну династическому абсолютизму и всей новой эре, к коим топор и виселица прочищали дорогу. Виды дворян на скорый успех были довольно основательные, и всё шло, как следует, но вскоре заметила Екатерина успех своих врагов и, разумеется, нанесла им удар насмерть. Генералитету и офицерам были обещаны всевозможные привилегии; кто на эту удочку не шел, того пытались подкупить деньгами, и в скором времени — всё это произошло в течение 7 дней — на её стороне оказалась сила; к тому же нашелся и святой отец Феофан Новгородский, тот самый, который также вотировал в пользу казни Алексея Петровича, за что и стяжал себе ненависть со стороны дворян и вообще людей допетровских воззрений. Этот архиепископ, само собою, по внушению Её Величества, не отказался даже в отдании присяги в том, что-де умирающий Петр в его присутствии объявил Екатерину своей достойной преемницей, и после этой официальной присяги, в сущности ложной, так как ничего подобного в действительности не было, отданной святителем пред войском и народом, Екатерина I была провозглашена Императрицей и Самодержицей всея России. Таким образом петербургская гвардия впервые вмешалась в судьбы политической жизни, так как дотоле эта роль всецело игралась лишь «буйными» стрельцами против Петра.

III

Екатерина, родом крестьянка, «сумела» под влиянием на то призванных людей подняться даже на такой высокий уровень, что могла с величием и достойностью носить державную корону святой Руси. Отец её, Самуил, литовский крепостник, жил со своей многочисленной семьей в крайне стесненных условиях, в имении польского магната Запейа, где-то на лифляндско-польской границе. Даже фамилии не имел этот бедный крестьянин, а звался просто Самуилом, как у нас и по сию пору еще сохранилось в помещичьем быту называть своих людей Ванькой, Петькой и т. д.

Одна из дочерей этого бедняка, по имени Марта, еще ребенком была взята в дом лютеранского пастора Даута, который и позаботился вскоре о том, чтобы молодая католичка ознакомилась с учением лютеранской церкви, а пастор Глюк в Мариенбурге (в Лифляндии), к которому уже подросшая Марта поступила в услужение, довершил её обращение, и она перешла к лютеранскому исповеданию.

В Мариенбурге сумела наша героиня заручиться симпатиями в шведском гарнизоне, и красота её и молодость — ей было в ту пору 16 лет — снискали ей множество поклонников, и один из последних, драгун Иоган предложил ей даже свое сердце и руку. Их повенчали, и всю жизнь пришлось бы нашей Марте маяться и жить в нужде, но Провидение сжалилось над бедной солдаткой. Между Россией и Швецией разгорелась война, и бедному супругу нужно было спешить на поле брани.