переулок.

Я перевел дыхание и опустил руки на руль, а голову на руки.

«— Вот идиот-то!» — подумал я. Теперь моя вылазка казалась совсем не такой гениальной, какой она мне виделась накануне. Надоело разыгрывать из себя обезьяну.

Надоело сидеть за решеткой. Просто удавиться можно!

Кстати…

Под брезентом было почему-то подозрительно тихо. Я откинул полу и замер: коляска была пуста!!!

Я немедленно развернул мотоцикл и медленно покатил обратно. Боб заполз на водосточную трубу и гипнотизировал одну из местных кошек мутным взглядом приемщика стеклотары. Я знал характер здешних кошек, а удав нет и это могло для него плохо кончиться. Влезая по водосточной трубе, я мысленно проклинал тех, кто так кормил Боба, что он ради куска кошки готов был на подвиг. Я опять взвалил Боба на плечи, он весит прилично и поэтому спустился я гораздо быстрее, чем поднимался. Полежав с минуту на асфальте вместе с коленом водосточной трубы и удавом, я пополз к мотоциклу.

— Смотри, Свет, опять от этой девицы из двенадцатой квартиры какой-то хахаль из окна вывалился. — услышал я сдавленный шёпот.

— Ну боже мой, сколько ж у нее любовников? Еле ползет — как она его загоняла, беднягу. Вов, а чего у него такая грудь волосатая? Это значит темперанту много, да, Володя?

— Попрошу без намеков. Это вовсе не обязательно. Это он просто испачкался где-то. Страшный-то какой!

— Зато темпераментный… И шарфик у него хипповый.

Темпераментный в это время еле взобрался на свой драндулет и запихнул разочарованного Боба в коляску.

Только возвратив питона в террариум и забравшись в свою клетку я смог вздохнуть спокойно. Я забился в угол и задремал, положив лапы под голову.

ГЛАВА 5

Меня разбудила ни свет ни заря появившаяся Марина.

— Бенни… — она стояла в дверях клетки и смотрела на меня со страхом и удивлением.

Я поднялся и тут Марина увидела у меня на пальце связку ключей с которой я вчера заснул.

— Бенни… — повторила она шепотом.

Я понял, что если я не хочу, чтобы у нее совсем сдвинулась крыша, то надо кончать представление и, дернув молнию высвободил голову.

Марина опустилась в кресло и закатила глаза.

Какие все слабые стали, честное слово… Я вылез из шкуры доброй памяти Бенни и, оставшись в брюках и футболке, поднял Марину на руки и отволок в кабинет директора. Я побрызгал ей на лицо водой — никакого эффекта. Похлопал по щекам — тоже самое. Открыл окно и попробовал расстегнуть верхнюю пуговицу на кофточке и тут же получил звонкую пощечину.

Марина приподнялась на диване.

— Если Вы думаете, что я собирался вас изнасиловать, то вы сильно преувеличиваете.

— Господи, раз в жизни познакомилась с приличным человеком, и тот Петров! — она поправила прическу, взглянув в зеркало на стене. — Как тебя угораздило Петров? Бедненький!

В ее глазах горела искренняя жалость.

— Эта идея шефа. Чтобы поправить дела зоопарка.

— Он всегда был садистом. Это же настоящее заключение.

— Да, но у меня был приятный тюремщик.

— Петров… А ну-ка сядь так, чтобы я тебя видела…

Я приземлился на другой край дивана, точнее, на его валик.

— Мы сегодня до утра не спали.

— Да что вы?

— Степан уверен, что у него была белая горячка.

Валентина, моя сестра уверена, что это было привидение.

— Ты это о чем?

— О змеях и лохматом лешем, которые к нам сегодня наведывались. — она улыбнулась.

— Страсти-то какие!

— Сейчас он с утра побежал на прием к наркологу, а она — в церковь. Он решил, что бросит пить, а она, что они сменят квартиру. Решили просто купить себе новую. И я хочу спросить у тебя совета, — что мне делать, если это лохматое чудище появится снова, а я буду дома одна?

— Я бы на твоем месте попробовал с ним договориться.

— А если он ко мне приставать начнет?

— Вряд ли.

— Ах вот так? — она подскочила от возмущения.

— Во всяком случае, мне кажется, что он сделает это вполне тактично например попытается поискать блох в твоих волосах.

— Да я читала об этом. Приматы так выражают свою симпатию. Приблизительно так, да? — она подсела ко мне поближе и сделала вид, что ищет блох в моих волосах. Ее глаза оказались рядом, они что-то искали в моих глазах, господи, тоже блох, что ли?

— Мне кажется, ты в меня влюбилась. — сказал я.

— Я тебя просто ненавижу!

И она меня поцеловала.

— Ну вот, только этого мне хватало! — услышал я голос шефа. — Петров, почему не в клетке?

— У меня дела, шеф, разве вы не видите?

Шеф сел.

— И вообще, мне надоело быть орангутангом.

— Ничего, — сказал шеф. — теперь у нас хватает денег, я заказал пару молодых орангутангов. Они будут дней через десять. Сможешь еще продержаться десять дней?

— Я человек, шеф.

— Ну да, а я нет. Мне тоже это все надоело. У меня одного за вас голова болит. Тебе там хорошо в клетке — телик смотришь, никаких проблем, тебя бы на мое место.

— Ну нет, шеф, не уговаривайте.

— А почему бы и нет, Виктор Иванович? Почему бы вам не отдохнуть в клетке неделю — другую? Ведь это ваше изобретение. А Петров, пока вас заместит.

— А… Черт с вами. — сказал шеф. — Марина, оформляй меня в командировку.

И добавил:

— Мне кажется, вы тут сработаетесь.

Он хлопнул дверью своего кабинета.

— Так на чем мы остановились? — повернулся я к Марине.