своего рода демонстрация против «Дамского счастья»... против равнодушия машины, работающей на всех парах и не сознающей, что она может по дороге раздавить кого-нибудь насмерть».

Не случайно старик Бурра, владелец лавки зонтов, заявляет: «Да все мы хороши, нечего сказать, целая процессия мертвецов тащится за гробом этого милого ребенка».

Владельцы мелких магазинов в романе «Дамское счастье» проклинают Октава Мурэ, считая, что он является единственной причиной их несчастья и разорения. Но вся логика образов романа опровергает эту наивную точку зрения: не индивидуальные свойства Мурэ, а законы капиталистического общества обрекают на гибель старые методы торговли и вместе с ними мелких собственников, которые не сумели приспособиться к новым условиям.

В этом понимании объективности законов капиталистического мира заключается самая сильная сторона реализма Золя.

Золя подчеркивает хищничество представителя «новой торговли» Октава Мурэ, его холодную жестокость по отношению к служащим магазина, которых он выбрасывает на улицу, как только они перестают быть ему полезны. Часто, особенно в сценах с дамами-покупательницами, у Мурэ проявляются повадки «красивого приказчика», хитрого и развращенного, делающего карьеру при помощи женщин, каким рисует его Золя в предшествующем «Дамскому счастью» романе «Накипь».

И все же Октав Мурэ «Накипи» и герой «Дамского счастья» — персонажи, к которым автор относится очень по-разному. На оценке героя «Дамского счастья» сказывается положительное отношение автора к торговому, индустриальному, техническому прогрессу своего времени. Октав Мурэ в «Дамском счастье» выступает в качестве носителя творческих сил эпохи, которую Золя в черновых набросках к роману оценивает как «век, который является веком действия и победы, усилий во всех отношениях». Золя противопоставляет Октава Мурэ худосочному дворянчику Валаньоску, представителю застойной и бездеятельной аристократии прошлого. Его жизненное кредо: «зевать, глядя на других»; он глубоко убежден, что в жизни «все усилия тщетны».

Этим пессимистическим изречениям дворянина Эмиль Золя противопоставляет «символ веры» капиталистического дельца, «аршинника», как с гордостью называет себя Мурэ, — символ веры, к которому автор относится с несомненным одобрением.

«...деятельность уже в самой себе содержит награду, — говорит Октав. — Действовать, создавать, сражаться с обстоятельствами, побеждать их или быть побежденным — вот в чем вся радость, вся жизнь здорового человека».

Хищничество, жестокость, животный эгоизм сочетаются в Мурэ с энергией, талантом, изобретательностью смелого дельца, новатора своего дела.

Двойственная характеристика Мурэ отражает двойственную оценку, которую дает Золя капиталистическому развитию в 80-е годы.

В романе «Дамское счастье» автор подчеркнул жестокость капитализма, который не может существовать, не обрекая массы людей на страдание и гибель.

К началу 80-х годов в период буржуазной реакции, наступившей после Парижской коммуны, когда Золя работает над «Дамским счастьем», он, с одной стороны, приходит к мысли, что капиталистический прогресс враждебен массам, а с другой — лелеет утопические надежды на постепенное изживание противоречий в рамках буржуазного общества.

Раздробленность и организационная слабость рабочего движения во Франции 80-х годов мешала Золя увидеть в пролетариате творческую социальную силу, способную не только свергнуть буржуазное господство, но и создать новое, справедливое общество, безгранично расширяющее развитие производительных сил.

В первые десятилетия существования Третьей Республики влияние реакции сказалось на развитии и формах рабочего движения. В нем господствовал реформизм, который привел в 1882 году молодую рабочую партию Франции к расколу. Большинство в рабочей партии завоевали «поссибилисты», ставившие своей целью облегчить положение пролетариата «в рамках возможного», то есть путем соглашения рабочих с хозяевами.

В силу своей социальной ограниченности Золя в 80-х годах рассматривал борьбу классов и капиталистическую эксплуатацию как проявление в обществе борьбы за существование, без которой невозможен отбор и совершенствование видов. Это отождествление обнаженно выступает во сне героини «Дамского счастья» Денизы Бодю о малиновках, пожирающих пауков, которые в свою очередь пожирают мух. С точки зрения Золя, без взаимоистребления, без «бойни», как выражается он в романе, движение вперед, развитие вообще невозможны.

Таковы были объективно исторические и субъективные предпосылки иллюзий и заблуждений Золя, нашедших свое отражение в «Дамском счастье».

Прогрессивное значение романа «Дамское счастье» в том, что Золя — в отличие от многих писателей его времени — показал изнанку промышленного и торгового развития, критически раскрыл и разоблачил вопиющие уродства капиталистического мира.

Роман свидетельствует о глубине наблюдательности Золя-художника, сумевшего за блестящим рекламным фасадом универсального магазина, олицетворяющего буржуазную цивилизацию, увидеть трагическое положение трудящегося человека в буржуазном обществе. На примере Денизы Бодю и работающих вместе с ней девушек — Полины, м-ль де Фонтенай, Маргариты и других — Золя показал истинное положение трудящегося человека в так называемом «фаланстере» торговли.

Изображая современную ему действительность, Золя с большой силой разоблачил основную тенденцию капиталистической системы производства и торговли — обеспечение максимальной прибыли путем угнетения и эксплуатации трудящихся.

На первых же страницах книги появляется повторяющийся в дальнейшем мотив: разряженные манекены на витринах «Дамского счастья» — «прекрасные продажные женщины», у которых голову заменяет этикетка с обозначением цены. Этот образ, повторяясь, приобретает значение символа. Перед нами мир, где все имеет свою рыночную цену, где вещь вытеснила человека. Разоблачительный и горький смысл этого образа подчеркивается контрастами: нарядные манекены в сверкающих витринах и бездомная Дениза с двумя детьми, в изумлении остановившаяся перед этими пышными безголовыми куклами; манекены — и страшная лавка Бодю, где люди обречены на вымирание в сырой мгле.

Не менее мрачен и второй образ-лейтмотив: магазин Мурэ в буквальном смысле слова возник на крови. В его подвалах погибла упавшая туда госпожа Гедуэн, первая жена Октава. В описание самых пышных базаров врывается этот образ, напоминая, что роскошь магазина и все богатство Мурэ выросли на страданиях и гибели.

Золя раскрывает