Он говорит ей не плакать при нём, потому что времени выплакаться после его исчезновения будет более чем достаточно – и тогда она не плачет. Прижимает руки к груди и кажется такой маленькой, что очень хочется сделать шаг вперёд, и остаться – вот остаться хочется сильнее всего.
Но Арчер не делает шага.
Но Арчер исчезает.
Рин сдерживает слёзы так долго, как только может это делать.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
После его исчезновения Рин, кстати, тоже не плачет – смаргивает выступившую в глазах влагу, показывает Широ большой палец и возвращается домой.
Спрашивает, не хочет ли он уехать с ней в Лондон; ставит перед фактом, что она точно уедет.
Жизнь продолжается, времени плакать нет.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Она возвращается в свой пустой особняк, потому что уж теперь оставаться у неё резона нет: война закончилась, Грааль уничтожен, сражаться не с кем. Эмия-кун вернётся к своей привычной жизни: будет засыпать в гараже до тех пор, пока не заболеет, и Сакура, уставшая повторять каждый раз одно и то же, не прикрикнет на него; будет вспоминать девушку с золотыми волосами до конца своей жизни, будет хранить память о ней бережно и всегда. Эмию-куна ждёт своя дорога, а её, Рин – своя. Она точно решила, что хочет учиться в Часовой Башне, что хочет сохранить память и ценность имени своей семьи; возможно, когда-то она вернётся в Фуюки уже полноправным наблюдателем, но сейчас эту должность лучше передать кому-то другому.
Возможно, когда-то она вернётся в Фуюки, но пока ей не хочется и не можется находиться здесь. Рин планирует, Рин рассчитывает, Рин вычисляет, чтобы всё получилось в высшей степени замечательно – разумеется, для неё самой.
Жизнь продолжается, времени плакать нет.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Сначала у неё нарушается аппетит, затем, вместо того, чтобы поприветствовать возникшего в двери класса Иссея привычной шуткой и насладиться его возмущением, она раздражённо рявкает и оттесняет его плечом. Голова начинает болеть чаще, спать хочется всё больше.
Настроение скачет как припадочное, и контролировать это становится всё труднее.
– Опять давление повышенное, – медсестра опускает руки и забирает тонометр. – Вы зачастили ко мне за эти несколько недель, Тосака-сан, уже девятый раз приходите. Может, вам всё-таки стоит сходить в больницу?
Рин вежливо улыбается и молчит.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
В коридоре Рин сталкивается с Сакурой – та поджимает губы, но пытается улыбнуться.
Рин проходит мимо – на дежурную ненависть у неё нет ни времени, ни сил.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Потом происходит задержка. Рин с сомнением смотрит на календарик – один день смотрит, второй, третий. Она смотрит на календарик ещё несколько дней, клянёт свой цикл, списывает всё на стресс – а стресса-то у неё было более чем достаточно; не высыпается, мало ест, огрызается на вопросы, уходит посреди разговоров, списывая всё на банальную занятость.
Обмякает в руках Аяко, а просыпается в медпункте.
Медсестра всё такая же заботливая и учтивая, Сакура всё так же мнётся на пороге, думая, что её не видно.
Рин лежит и смотрит в потолок.
– Тосака-сан, я настоятельно советую вам сходить к врачу, – повторяет сенсей мягко и настойчиво. – Иначе я буду вынуждена уведомить ваших родителей или опекуна.
– Не дозвонитесь, – сухо говорит Рин, и в горле у неё першит, и в глазах расплывается. – Я думаю, там, где они сейчас, связь ещё не провели.
Медсестра переваривает саркастичную реплику, озадаченно хлопая ресницами, а Тосака пытается сесть на кушетке, и всё тело её отзывается неприятным гудением.
Рин пытается сказать что-то ещё, колкое и неприятное, но вместо слов её рвёт кровью.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Тошнит от запахов, тошнит от движений, тошнит от лиц. Рин кажется, что её тошнит и от самой себя тоже, но на лице медсестры читается такое убийственное удовлетворение, что Рин опирается на руку фельдшера и позволяет себя увести.
В больнице её долго допрашивают: на предмет температуры (стабильная, каждый вечер измеряю), сильных потрясений (да что в нашем тихом городке может сильно потрясти?), и многих, многих других вещей. Спрашивают о цикле, и, следовательно, о задержке. Продолжают спрашивать дальше. Вопросы личные, неприятные, но от них никуда не денешься. Курите? (вредно для цвета кожи). Пьёте? (кто продаст алкоголь несовершеннолетнему?). Когда был последний половой акт?
Рин мнётся и высчитывает.
В Японии возраст сексуального согласия наступает с тринадцати лет – это обществом не одобряется, но и не порицается тоже. Полно извращенцев в транспортах и на улицах, полно дурочек с переулочка, которые отдаются одногодке, только чтобы он её не бросил. Рин не сноб, Рин всё равно, у кого и что происходит, её мнение относительно таких вещей никого не интересует, а её не интересует ничего подобного соответственно.
Рин мнётся и высчитывает, фельдшер смотрит внимательно и с пониманием.
Рин говорит: около трёх недель. И молчит: сильные потрясения были уже после.
Фельдшер спрашивает: а ты-то не беременна?
Исключено, вот что должна сказать Рин. Исключено и ни в коем случае не возможно.
Но она зажимает рот рукой.
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
***</p>
Такие факты, как передача магической энергии при половом акте, в магических семьях известны изначально. Сначала ты