- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (88) »
пухлый бумажник.
Потом они вышли на улицу, огромный черный дом в пять этажей среди белых сугробов выглядел просто великолепно.
— Неплохой у тебя домишко, — заметил Джим, Джек возмутился:
— Знал бы ты, сколько я плачу за его содержание…
Они остановились у новенького ультрасовременного «Мерседеса», Джим достал ключи.
— Тебя подбросить? — спросил он у Чика.
— Нет, спасибо, не надо. Я, наверное, долго не смогу отдать вам долг…
— Да не волнуйся, — успокоил друга Джим.
Чик, закутавшись в старый тонкий плащ, пошел домой. По пути он заскочил в один из магазинчиков, которые не закрываются целыми сутками. «357 магнум», — бросил Чик продавцу, расплачивался он одолженными у друзей деньгами. Возвратившись домой, он успел захлопнуть дверь перед самым носом разъяренной квартирной хозяйки. Потом Чик достал из-под кровати тяжелый «кольт», зарядил его купленными патронами и засунул дуло в рот. Он обрел свое счастье.
Май 1997
Тринадцать
Холодный дождик надоедливо и однообразно накрапывал уже несколько часов, и именно по этой причине я задержался в клинике дольше обычного. Я еще не успел познакомиться со всеми больными, и поэтому решил посвятить этому выдавшееся свободное время. Вытащив наугад из шкафа несколько папок, я развалился в кресле и нажал кнопку. Так как мисс Ростоф давно уже ускакала домой, то в дверях появилась широкая фигура санитара Джонсона. Этот бывший «зеленый берет» с покровительственной ухмылкой оглядел меня, перегнал зубочистку в угол рта и негромко рявкнул: — Сэр? — Джонсон, я хотел бы с вами посоветоваться. Я еще плохо знаю наших пациентов, не могли бы вы мне дать краткую информацию о некоторых из них? Джонсон осклабился, он понял, что доку скучно, и он хочет поболтать с одним из дуриков. Я расположил карточки в алфавитном порядке и прочитал первую фамилию: — Аманда Фридрихсон. Зубочистка перелетела в другой угол рта. — Плохой выбор, сэр. Эту старушенцию уже ничего не интересует, кроме еды. А двадцать лет назад она убила своего мужа. Взяла опасную бритву, наточила ее… — Джеймс Мэдисон. — Этот считает себя четвертым президентом. Говорит только о Конституции, которую знает назубок, и всячески осуждает любые поправки последних пятидесяти лет к ней. Довольно нудный тип. — О, черт! Сколько у нас всего президентов? — Двенадцать, сэр. И еще три Наполеона Бонапарта, один Рамсес Великий, восемь английских королей различных эпох и один Император Вселенной. И все они такие же мерзавцы, как и настоящие политики: в столовой стараются выхватить кусочек побольше и повкуснее и плюнуть в чужую тарелку. Только Юлий Цезарь… — Спасибо, Джонсон, — я с надеждой посмотрел в окно, но дождь, похоже, только усилился. В руках у меня осталась всего одна папка, и я не возлагал на нее особенных надежд. — Адам Профит. Хм, он что, действительно пророк[3]? — Да, сэр. Это имя дал ему док Хэмфри, так как мы ничего не знаем, кто он и откуда. Сам он называет себя Апорит. — Апорит? Что это значит? — Не имею ни малейшего понятия, сэр. Этот профит возомнил себя кем-то вроде Иисуса Христа. К нам его привезла полиция после того, как он попытался совершить жертвоприношение… — Какое жертвоприношение? — Человеческое. Док Хэмфри много говорил с Профитом. Сейчас он совсем безопасен, мне кажется. — Вот что, Джонсон. Приведите-ка его сюда. Если он еще не спит, конечно. Через несколько минут в кресле напротив меня удобно уселся молодой человек в опрятной светло-зеленой пижаме, щеки и подбородок его были гладко выбриты, а взгляд черных очей с вежливым интересом следил за мной. Санитар Джонсон остался за дверью. Каракули в карточке Профита не смог бы разобрать и Жан Шампольон, но мой почерк, признаюсь, не лучше. — Привет, Адам. — Добрый вечер, док. А где же док Хэмфри? — он был явно удивлен и обеспокоен. На его правой скуле я увидел старый, почти исчезнувший кровоподтек. — Он уже не будет работать тут. — А, он умер! — правильно догадался он. — Примите мои соболезнования. — У вас с ним были хорошие отношения? — М-м-м, — он почесал подбородок указательным пальцем, — я его не любил. — Почему? — Он был голубой, — честно признался он. Разговор принимал более чем щекотливый характер, а если принять во внимание фотографии, которые я обнаружил в столе дока Хэмфри, то… Я поспешил переменить тему: — Что такое Апорит? Его жиденькие брови сердито нахмурились. — Вы неправильно произносите, док. Нужно «Оапоарит». Не уверен, что мне удалось правильно передать то, что он сказал. В одном я уверен точно — этого слова, как и других, которые он упоминал, никогда не существовало ни в одном известном языке (впоследствии я разговаривал со многими лингвистами). — И что же это значит? Он лукаво улыбнулся, так взрослые усмехаются наивным вопросам детей. — То же, что и Профит — Пророк. — А, понятно, — протянул я, одновременно делая наброски на чистом листе бумаги. — И что же вы пророчествуете? — Я не пророчествую. Я назвал приблизительный перевод моего истинного имени Апорит. — Ясно, — кивнул я. — Я — посредник. — Между кем? — Между миром людей и Тринадцатью. — Простите, кто такие Тринадцать? — Тринадцать богов, конечно же, — всем своим видом этот Профит-Апорит показывал, что я ему наскучил, он даже зевнул. — Почему же тринадцать, а не, к примеру, двенадцать? — Тринадцать — священное число, — хмуро сообщил он. — Я могу идти? — Погодите, Адам. Я вам тоже не нравлюсь? Почему? — Вы мне не верите. Вы думаете, что я обыкновенный псих. — Нет, подождите, — я попытался восстановить внезапно утраченное доверие. — Расскажите, во что я должен поверить? — Вы никому ничего не должны, док. Но почему-то вы наотрез отказываетесь верить в Тринадцать богов, существование которых такая же истина, как что вы сейчас разговариваете со мной. — Что у вас в кармане, Адам? Скука испарилась из его глаз, он довольно охотно расстегнул пуговицу пижамы и достал небольшой, обтянутый кожей блокнот. — Можно мне посмотреть? Профит, недолго поколебавшись, сказал: — Отчего же нельзя? — и протянул мне блокнот. Однако пока он оставался в моих руках, его черные глаза непрерывно наблюдали за ним. Я открыл первую страницу и не увидел ни одной знакомой буквы — одни…Они создавали обряды из мифов, сочиненных поэтами,И наконец объявили, что все на земле сотворили Боги.И люди забыли, что Все божества живут в их груди.Уильям Блейк. «Бракосочетание Рая и Ада».
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (88) »