ошибка! - Кришна описал хоботом круг. - Вот насколько велика эта ошибка. Слоны сильнее медведей в сто и даже не в сто, а в двадцатынестнадцать раз!

- Скоро я отправлюсь в страну чувашей, - сказала Ласточка. - Прилечу - а там все радуются весне. И Хеведусь будет играть и веселиться. Но вдруг забудет про игру, приставит ладошку ко лбу и долго будет смотреть вдаль: где же Илюк, почему его всё нет? Знаешь, как грустно, когда ждут кого-то, ждут, а тот в далёкой Индии всё никак не прожуёт банан.

- А сколько ей лет?

- Три. И уже давно четвёртый.

- Ровно столько же, сколько и мне…

Кришна отвёл хоботом гроздь банана, уже готовую упасть ему в рот, и поплёлся к старому бамбуку. Там он, чтобы эти кричащие, жужжащие, звенящие джунгли не мешали ему думать, опустил огромные уши и закрыл глаза.

К нему подошли два слона.

- Кришна, сынок, а что я тебе принесла! Вкусненькое! - сказала слониха.

Кришна от досады лишь хвостом махнул.

- Отец, смотри-ка! Что с нашим ребёнком? Раньше он при одном слове «вкусненькое» взвизгивал на все джунгли, а теперь стоит понурившись и вид его жалок.

Кришна мотнул головой:

- Не хочется есть. Совсем не хочется.

- Ай-йя! - затрубили два слона.

- Кришна, сынок…

- Не Кришна, а Илюк! Илюк - вот как меня надо теперь называть.

- Ой-ой-ой! Что за страшная болезнь! Он бредит! - горевала слониха.

- Я не болен! Совсем не болен! - Слонёнок повернулся к отцу: - Отец, мне нужно обсудить с тобой одно очень важное дело!

И два слона, старший и младший, раздвигая обвитые лианами ветви, зашагали к покрытому цветущими лотосами озеру.

- Не отпущу! Не отпущу! - встревожив джунгли, трубила слониха. - Как же он, такой маленький, отправится в путь?

- Успокойся, мать, успокойся… - говорил ей слон-отец. - Я хочу поговорить с тобой об одном прекраснейшем имени!

- О каком ещё имени? Бездушный ты! Без сердца! Наш сын сошёл с ума! Он собрался в какую-то далёкую страну! Ты должен изо всех сил держать его, никуда не пускать, а ты рассуждаешь о каких-то именах! - Она хоботом схватила Кришну за хвост и подтащила к себе. - Не пущу-у!

- Именно потому, что наш Кришна собирается в Чувашию, я и хочу потолковать с тобой об одном прекраснейшем, благороднейшем имени. Скажи-ка, мать, достойнейшая из достойных и голосом своим напоминающая, когда нежна, разговор лотосов с тёплым ветром, а когда в гневе - грохот каменных обвалов, скажи мне: ты не забыла своего имени?

- Ещё один сошёл с ума! Разве можно забыть своё имя? Моё имя - Савитри! - И впрямь в голосе её послышался грохот лавины.

- Са-вит-ри… - довольным голосом повторил слон-отец. - Да, родители твои знали, как тебя назвать! Они были уверены, что ты будешь с честью носить это имя! Скажи-ка, мать, ты не забыла про Савитри из древнего сказания?

- Разве можно забыть Савитри, достойнейшую мою тёзку?

- Я хотел бы послушать, что говорила достойная Савитри о дружбе.

- Слушай!..

Достойная Савитри сказала так:

- Благодарствую! Именно эти строки я и хотел услышать! Ты пока повторяй про себя слова своей тёзки-человека, а я расскажу тебе всё по порядку. Далеко-далеко, на берегу великой Волги, в стране чувашей живёт один маленький человек. И он хочет подружиться с нашим Кришной, день и ночь ждёт его. «Нет такого слона!» - говорят старшие. «Есть такой слон!» - говорит маленький человек. Савитри, достойнейшая из достойных, голосом своим напоминающая, когда нежна, разговор лотосов с тёплым ветром, а когда в гневе - грохот каменных обвалов, скажи мне: разве маленький человек не прав?

- Как не прав? - удивилась Савитри. - Ещё как прав! Он… самый правдивый человек на свете, этот маленький человек! Вот он, сын мой Кришна! Самый храбрый, самый красивый. И про него говорят, что его нет?! Самый умный, самый…

- Наш сын, - перебил её слон-отец, - хочет отправиться к этому маленькому человеку. Разве не по закону дружбы, который мы «чтим превыше всего», выходит он в путь? Что говорила об этом Савитри из древнего сказания?

Слониха умолкла. Она молчала очень долго. Наконец голосом, похожим на разговор лотосов с тёплым ветром, сказала:

- Пойдём узнаем у этой несносной Ласточки дорогу, а потом спустимся к великому Гангу и благословим сына в далёкий путь к маленькому человеку…

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Илюк узнаёт слово печальное и слово величественное

Как всё быстро меняется на свете!

Например, джунгли. Вроде бы всё по-прежнему: пальмы, обвитые длинными крепкими лианами, манговые деревья, бамбук. Но пять дней назад, когда Илюк с отцом и матерью жил в долине Хиндустана, когда его звали Кришной, джунгли были уютным домом. Захочется Кришне спать - джунгли становились тёплой постелью. Захочется есть - столом изысканных яств. А теперь, когда он остался один? Шелестнёт лист - встрепенётся и Илюк. А когда он жил в долине Хиндустана, когда его звали Кришной - что там шелест! - даже в страшную грозу, среди раскатов грома он стоял между отцом и матерью и знай себе уплетал что-нибудь вкусное.

Оказывается, банану тоже верить больше нельзя. Вот Илюк, не жалея хобота и ног, с трудом продрался сквозь чащу, огляделся и сорвал спелый-преспелый банан. Но только отправил его в рот, как из зарослей олеандра выскочил тигр - и вкусный, сочный, благоухающий, сладчайший банан стал горьким, словно корень ядовитого дерева…

- Аррр! - сказал тигр, блестя клыками и радуясь каждому своему «р». - Аррр… бррродишь? - И сладко зевнул. - Ты совсем один?

«Совсем-совсем один», - хотел ответить Илюк. Уже и рот открыл. Но какое это печальное слово - «один»…

Такое печальное, что впору заплакать. Тогда, чтобы сдержать слёзы, слонёнок ответил совсем иначе:

- Нет… Не один… С папой, с мамой… Мы пришли целым стадом! Огромное-преогромное стадо, двадцать-шестнадцать слонов!

- Ар… - поджав хвост, забормотал тигр, и клыки его потухли. - Миллион-биллион-триллион… двадцатыпестнадцать!.. - Он попятился к зарослям, присел - и исчез, как кошка исчезает в подворотне.

И обезьяны стали другими. Раньше, когда проходили слоны, они почтительно замолкали и смирно сидели на деревьях, теперь же вконец распустились! Только Илюк остановится, чтоб осмотреться, прикинуть, куда идти дальше, - они уже носятся вокруг него, прыгают с дерева на дерево, бросаются