минут?

— Мисс Уинслоу, — говорит она покровительственным тоном.

— Можете называть меня Эбби, — шепчу я.

Легкая улыбка. Совсем не милая.

— Мисс Уинслоу, как вы думаете, чем мы здесь занимаемся?

Вопрос явно риторический, я поджимаю губы в тонкую линию, чем только все усложняю.

— В исправительном учреждении «Кингмен» находятся более пяти тысяч осужденных преступников. Моя работа заключается в том, чтобы так оно и оставалось. Я доступно изъясняюсь?

Жар приливает к щекам. Усложнить ее работу — последнее, чего бы мне хотелось.

— Предельно, — я иду обратно, больно приземляясь на жесткий металлический стул, который, к тому же, еще и шатается.

Разумеется, я понимаю эту женщину. В ее обязанности входит держать преступников внутри, а остальных снаружи, более того, обеспечивать безопасность таким, как я. Я наклоняюсь, чтобы достать книгу из сумки. Я никогда не ухожу из дома без книги, неважно иду ли на занятия или выполнять чьи-либо поручения. Даже когда я была младше, а мама брала меня с собой на работу. Особенно тогда. Я пряталась на заднем сиденье и утыкалась носом в книгу, притворяясь, что не вижу подозрительных людей, подходящих к окну, когда машина останавливается.

Со зловещим гулом загорается маленький зеленый огонек над решетчатой дверью. Кто-то проходит через нее, и я сомневаюсь, что это помощник библиотекаря. Я чуть соскальзываю со стула.

Притворись невидимой.

Не работает. Я присматриваюсь и вижу, как заключенный проходит через дверь, при этом мой пульс учащается. Его окружают два охранника, точнее, сопровождают. Хотя, они больше походят на его свиту, чем конвой. Воздух вокруг вибрирует, исходящей от него угрозой и силой.

Читай, читай, читай. Не смотри.

Заключенный на полголовы выше охранников, но на его фоне они кажутся совсем маленькими. Наверное, дело в его широких плечах или в позе, в которой он стоит, а может, это из-за его высоких скул. Щетина, покрывающая щеки, кричит о грубости и неумолимости, — я будто чувствую ее собственными ладонями, — и полностью противоречит пухлым губам. Короткие каштановые волосы в сущем беспорядке, а бровь пересекает шрам, но это совершенно его не портит.

Охранники и преступник подходят к окошку, у меня перехватывает дыхание.

— Номер удостоверения 85359, — говорит один из конвоиров, я понимаю, что это о заключенном. Вот, значит, кто он. Не Джон Смит, не Уильям Браун или еще кто-нибудь. Его имя сократили до чисел. Женщина быстро задает несколько вопросов. Оказывается, его переводят из одиночной камеры.

Заключенный стоит боком, спина прямая, уголки рта приподняты вверх, словно происходящее его забавляет. И вдруг ко мне приходит понимание, почему он кажется не таким как все: у него нет татуировок, по крайней мере, на видном месте. Хотя у подобных парней куча всего, вроде тату оружия или надписей «Поцелуй меня в зад». У этого заключенного нет ничего подобного, но, тем не менее, по нему видно, что от былой чистоты в нем мало что осталось. Белые полоски шрамов покрывают грубую кожу рук, а, в особенности, предплечья, как признаки боли и насилия, маячат флагом, говоря из какого преступного мира, он пришел.

Вокруг него витает особое ощущение жестокости, очень убедительное, но в то же время… красивое.

Я жадно впитываю каждую деталь, связанную с ним, прячась за страницами книги. Это моя маска, мой защитный щит. И вдруг происходит нечто странное: он поворачивает голову. Всего лишь плавный поворот, и я чувствую, что его внимание приковано ко мне. Вот я обнаружена, меня освещает свет прожекторов. Разоблачена.

Мое сердце бешено колотится.

Я хочу, чтобы он отвернулся. Он занимает слишком много пространства. Такое чувство будто он вдыхает столько кислорода, сколько могло бы хватить на двенадцать человек, и при этом не оставляет ничего для меня. Если бы мы находились в библиотеке, а ему нужна была помощь с поиском книги или еще чего-нибудь, я была бы не прочь получить его внимание.

Нет. Там тоже нет. Его слишком много.

Решетка. Наручники. Два охранника.

Интересно, что бы он сделал, если бы решетки были открыты, а его сопровождал только один полицейский?

Моя кровь закипает, когда копы отводят его от окна и направляются в сторону металлической двери, возле которой сижу я. Жар, исходящий от него, прогоняет холод, которым окружена я. Его глубокие карие глаза ни разу не встречаются с моими, но мне все равно тяжело, кажется, что он, как нависающее дерево. Девяносто килограммов мужской опасности, обернутые в красивую оболочку, проходят мимо.

Даже в наручниках он выглядит живым, диким, свободным и естественным. От этого я чувствую, будто это я в тюрьме. В полной безопасности. Маленькой. В полной изоляции.

Каково быть настолько свободной?

— Мисс Уинслоу. Мисс Уинслоу! — Я подпрыгиваю в удивлении, когда слышу собственное имя.

— Извините, — говорю я, чувствуя щекочущее ощущение на шее.

— Я отведу вас в библиотеку, — женщина встает и надевает свой пиджак.

— Замечательно, — дрожь в теле усиливается, когда я невольно кидаю взгляд в сторону, где стоят охранники и заключенный.

Преступник смотрит через плечо. Его насмешливый взгляд карих глаз кидает в меня немые угрозы, однако это меня нисколько не пугает. Большую опасность представляют его пухлые губы, говорящие слова, от которых вскипает кровь.

Мисс Уинслоу.

Неслышно ни единого звука, но такое чувство, будто он прошептал эти слова прямо мне на ухо. А затем он разворачивается и уходит.

2 глава

Грейсон

Я падаю прямо на цементный пол, прохлада обволакивает мои потные руки и разгоряченные плечи. Тайк на верхней койке строчит что-то в записной книжке. Пока я отжимаюсь, он полностью погружен в записи. Какого хрена он там пишет?

Я снимаю наушники и выключаю свой iPod, тяжелый бас сменяется на мучительные крики и другой бессмысленный шум, который продолжается в течение двадцати четырех часов семь раз в неделю.

— Че надо? — Он замечает, что я пялюсь на него.

— Ты Стивеном Кингом заделался, или что?

— Может быть.

Я бормочу, что мне плевать, хотя на самом деле, мне нужно знать. Я сажусь и вытираю лицо от пота.