его вводит в заблуждение. Сам Людвиг Ренн говорит по этому поводу: «Просто — в смысле ясно, легко для усвоения, доступно. Это значит — выглядит просто, итог выглядит просто, но метод в высшей степени сложен, и путь к этому не легок». В ряде выступлений последних лет жизни Людвиг Ренн несколько приоткрыл завесу над тем, что принято называть «творческой лабораторией» писателя. В частности, он отметил, что язык, которым написаны его книги, представляет собой результат сознательного отбора. Он старался избегать диалектно окрашенной речи, поскольку считает, что диалекты не всем читателям будут понятны; с другой стороны, «гладкая» речь, построенная на чистом литературном языке, кажется ему чем-то ненатуральным. «Я стремлюсь писать языком средним между народным и литературным, я пытаюсь оба эти языка синтезировать».

Неоднократно высказывался Людвиг Ренн по поводу «точности» своих книг, их фактической основы, подчеркивая, что его творческое воображение всегда идет от жизни и опирается на реальные события или реальные знания. «Основа всех моих книг — детальное изучение исторических источников». Этот принцип выдерживается Людвигом Ренном во всем, вплоть до конкретного описания: «Точное изображение действительности возможно только через внимание к мельчайшим деталям». О том, как работал Людвиг Ренн, дает наглядное представление такое его рассуждение: «Слова должны всегда стоять в том порядке, в каком читатель должен пережить их, например, не следует писать: «зеленый, тянущийся через несколько холмов луг», поскольку сначала нужно ведь знать, что речь идет о луге и это слово нужно поставить во фразе первым. Для того чтобы ясно представить себе самое важное, я всегда представляю себе всю картину в целом, со всеми деталями, освещением, каждым шорохом и каждым душевным движением. Потом я описываю ее и удаляю все, в чем нет абсолютной необходимости». Позднее он говорил: «Каждое событие можно понять и обрисовать макроструктурно и микроструктурно. Точная правда рождается и из того, и из другого. Я пытаюсь объединить и то, и другое».

Франц Фюман приводит интересный пример безупречной точности изложения, взятый им из книги «Война»: «Мы ехали на передовые позиции с большим транспортом выздоравливающих. Куда же мы приедем? Путь шел через Мец. Полк, следовательно, должен будет снова занять позиции на южном фланге фронта». «А теперь попробуем, — пишет Франц Фюман, — опустить вторую фразу таким образом: «Мы ехали на передовые позиции с большим транспортом выздоравливающих. Путь шел через Мец. Полк, следовательно, должен будет снова занять позиции на южном фланге фронта». Тут уже нет специфической атмосферы неизвестности. Более того: появилась иная, псевдо-героическая атмосфера крикливых фронтовых корреспонденций. Четыре слова решают все, четыре маленьких, обычных слова, совсем простая фраза, которую может составить любой ребенок. Любое «больше» было бы «меньше». Это — сделано; и конечно, это могло быть так сделано, потому что было так пережито».

Пятидесятилетний писательский путь Людвига Ренна позволяет проследить характерные изменения, которые на протяжении многих лет происходили в его творчестве. С годами в рамках свойственной всем его книгам лаконичной манеры письма и сухого, «делового» тона намечалось стремление к более определенному выражению симпатий и антипатий. Былая полемически подчеркнутая сдержанность в проявлении каких-либо чувств уступала место ясной и недвусмысленно утверждающей интонации там, где речь шла о любимых героях Людвига Ренна. Начало этого процесса можно увидеть еще в романе «Перед большими переменами» (1936), прежде всего в тех сценах, где автор рисует героев антифашистской борьбы. Именно в них автор начинал видеть масштаб, по которому читатель мог судить об истинной ценности поступков других героев книги. Этот взгляд мы найдем во всех произведениях Людвига Ренна для детей вплоть до книги «На развалинах империи», где перед читателем встанут образы революционеров и вождей немецкой революции.

Со свойственной ему ясностью мышления и привычкой к обобщениям Людвиг Ренн сам отметил эту перемену в своем творчестве, связав ее с воздействием жизни ГДР, строящей социализм. В статье «Мой путь» он писал: «Первая мировая война сделала меня таким чувствительным к фразам о боге, отечестве и героизме, да и к любой фразе, что мне казалось, будто я должен отказаться от всего изученного и от любой формы, использованной в прошлом. Событие должно говорить само за себя и быть воплощено без всякого пафоса, в трезвом изображении — это была вовсе не плохая схема для осуждения господствовавшего тогда буржуазного мира. Но сегодня она кажется мне слишком уж трезвой. Во всяком случае, она не подходит для воплощения нашего нового идеала созидания, устремления к будущему».

Немалая роль принадлежит Людвигу Ренну как наставнику молодых писателей ГДР. В частности, именно он поднял вопрос о необходимости в большой реалистической литературе осветить «изнутри» путь солдата гитлеровской армии, показать, как в этом солдате зарождались сомнения в истинности идеалов, за которые он сражался. Эта тема, которая уже после выступления Людвига Ренна вызвала к жизни много значительных книг (Франца Фюмана, Дитера Нолля, Макса Вальтера Шульца, Германа Канта и др.), привлекала его внимание потому, что она давала возможность на жизненно достоверном и остром материале показать и трудности и закономерность разрыва с прошлым, нравственного перелома в массах немецкого народа. Большую роль в становлении литературы ГДР сыграли и его книги для детей и юношества. Когда-то Алекс Веддинг восторженно приветствовала «Трини», первую детскую книгу Людвига Ренна; сейчас можно с уверенностью говорить; что характерный для его книг прямой и ясный стиль оказал воздействие на многих детских писателей ГДР (например, на Бенно Плудра).

Но сколь велика дистанция между Людвигом Ренном-писателем на разных этапах его развития, в книгах, принадлежащих к разным жанрам? Работа над книгами для молодого читателя означала новый этап в творчестве Людвига Ренна, отмеченный новыми темами, новым подходом к воплощению жизненного материала, Яновым читательским адресом. Тем не менее сам Людвиг Ренн говорил: «С одной стороны, я военный писатель, с другой стороны, писатель для детей, и то и другое развивается вместе и существует вместе». Такой чуткий художник, как Франц Фюман, находит общее между детскими и автобиографическими книгами Людвига Ренна. Он пишет о «Людвиге Ноби» и о «Трини Ренн». При взгляде на совокупность созданного Людвигом Ренном нам прежде всего бросается в глаза