комплименты и блаженно щурился от блеска и яркости незабытых слов.
«А она была красивая, — подумала Гуля, глядя на Анну Антоновну. — Наверное, красивой женщине очень горько стариться, горше, чем некрасивой».
Они сидели в полутемном холле. За синим огромным окном светилась Москва — как на праздничной открытке. Город, из которого сбежала маленькая Саулешка. Город, куда, быть может, в последний раз приехал Кенжеке Кожахметов, пенсионер республиканского значения.
Старики разговаривали, совершенно забыв про Гулю и Зейнуллу.
— Мы пойдем? — поднялся Зейнулла.
— Не спеши! — властно остановил его Кожахметов. — Вы с Гулей проводите домой мою дорогую гостью. — Кенжеке встал, склонился перед Анной Антоновной. — Спасибо за приглашение, но поехать к вам не могу. Здесь, в гостинице, я встретился с очень хорошим моим другом. Он председатель колхоза, и я обещал ему содействие в важном для него деле. Завтра мы вместе отправляемся в Госплан, а потом я еду в аэропорт. Времени в обрез.
Кенжеке сокрушенно вздохнул и вполголоса продолжал:
— Анна Антоновна, вы знаете, что мы со Степаном Андреевичем старые друзья. Он всегда считал меня достойным доверия. Но я не знаю, увижу ли вас когда-нибудь еще, и поэтому скажу вам… — Глаза старого выдумщика смеялись, голос был грустен и правдив. — Вы, Анна Антоновна, всю жизнь принимали мои слова восхищения за шутки весельчака Кенжеке, а я ведь всегда был искренен с вами…
Ветлугина растерялась.
— Кенжеке, ради бога…
— Простите, но это правда…
Она не то смеялась, не то плакала, придерживая толстые ресницы кружевным платочком.
— Еще раз благодарю вас за то, что вы пришли! — Кенжеке церемонно повел ее к лифту.
— Ну и отчудил старик! — шепнул Зейнулла. — Вот потеха!
— Потеха? — грустно сказала Гуля. — Как ты не понимаешь: он очень, очень болен…
В такси Анна Антоновна села впереди, с шофером, и за всю дорогу не оглянулась и не сказала ни слова. Зейнулла злился, а Гулей все больше овладевало ощущение, что она возвращается в город из дальней поездки по степи, где досыта надышалась холодным и чистым степным ветром.
На другой вечер они сидели у себя в общежитии и спорили — звонить или не звонить Кожахметову.
— Он уже уехал, — уверяла Гуля.
— А я тебе говорю, он еще здесь, — упорствовал Зейнулла.
— Я знаю. — Гуля сбросила туфли, села, поджав ноги калачом. — Я знаю, ты хочешь позвонить в гостиницу и услышать, что вся круглая комната возмущается старым обманщиком Кожахметовым. Зачем тебе это нужно?
— Все-таки пойду и позвоню! — объявил Зейнулла.
В вестибюль они спустились вместе.
— Нам никто сегодня не звонил?
— Нет. Не звонили. Посылок не приносили. Писем тоже нет. — Вахтерша была явно не в духе. — Чего еще?
— Ничего. — Гуля потерлась щекой о дряблую старухину щеку, и вахтерша сразу же заулыбалась.
Наконец Зейнулла дозвонился до дежурной десятого этажа.
— Кожахметова? Он уже уехал. Когда уехал? Я, товарищ, не обязана записывать, когда кто уезжает.
— Тогда скажите, пожалуйста… — замялся Зейнулла, и Гуля с заблестевшими глазами поспешила ему на подмогу.
— Соседа вызови… Комова… Из Воронежской области…
Слышно было, как трубку положили на стол, как покатилась перекличка голосов. Кто-то бежал к телефону.
— Комов на проводе!
— Скажите, пожалуйста… — промямлил Зейнулла.
— Назовись, кто ты, потом спрашивай! — подсказывала Гуля, прильнувшая ухом к трубке с другой стороны.
— С вами говорит земляк вашего соседа по гостинице…
— Кожахметова, что ли? — приятельски отозвался Комов. — Это вы вчера приходили? Помню, помню… Кожахметов нам все утро про вас рассказывал… Описывал, как вы его вчера угощали… Я-то вас вчера за студента принял, а Кожахметов нам рассказывал, какой вы известный ученый. Жаль, что не по сельскому хозяйству, а то бы еще встретились, побеседовали…
Гуля смеялась, зажав рот ладошкой.
— Да, я не по сельскому хозяйству… — сдержанно сообщил Зейнулла. Насчет известности он разъяснять не стал, пусть остается на совести Кенжеке. — Мой земляк тем не менее весь вечер толковал со мной о вашем деле. И мы с женой тоже прониклись интересом и звоним вам, чтобы узнать, удалось ли вам побывать в Госплане и вообще…
— А как же! — воскликнул Комов. — Ходили мы с ним, ходили. Все у меня теперь на мази, все в порядке, так что не беспокойтесь…
Комов куда-то пропал, в трубку влезли чужие голоса, потом снова заговорил воронежский председатель:
— Тут человеку срочно междугородная требуется, телефон из рук рвет. Так что до свидания. Приятно было познакомиться. Супруге привет! — На этом разговор оборвался.
— Ну? — торжествовала Гуля. — Кто был прав?
Ее очень обрадовало, что разговор с лукавым воронежским председателем оборвался на полуслове. Ведь рассказ про то, как он и Кожахметов ходили по Госплану, куда интереснее будет услышать в том виде, в каком пустит его по свету сам Кенжеке.
«А ведь есть еще и воронежский вариант всей этой истории…» — подумала Гуля и засмеялась.