- 1
- 2
отвлеченно взирая на невидимок за вашим плечом, позади вас, над вами, в двух дюймах перед вашим носом.
— И как вкус? — спросил я.
Это было на стоянке позади бара. Она работала в ночную смену, прекрасно смешивала напитки, но сама и капли в рот не брала.
— Сок В8, - сказала она. — Не низкосолевой эрзац, а оригинал. Или подсоленный газпачо.
— Что такое газпачо?
— Такой холодный овощной суп.
— Ты меня подкалываешь.
— Нет.
— Так ты действительно пьешь кровь? Как я пью В8?
— Не совсем. Если тебе надоест В8, ты можешь взять что-нибудь другое.
— Мда… В8 мне вообще-то не слишком.
— Вот именно. В Китае мы пьем не кровь, а спинномозговую лимфу.
— А она как на вкус?
— Никак. Жиденький бульон.
— Ты ее пробовала?
— Я знаю людей.
Я попробовал краем глаза засечь, отражается ли она в боковом зеркале грузовика, у которого мы стояли. Но было слишком темно.
15. Дьявол
Вот его портрет. Плоские желтые зубы, багряное лицо, рога. В левой руке у него короткий деревянный кол, в правой колотушка. Конечно, дьяволов не бывает.16. Башня
Башня возведена в камне и злости,
Зубы смыкаются — костью на кости.
Ночью не стоит искать ее крова,
Миг промедленья — и сгинешь без слова.
17. Звезда
Знатные и пожилые, следовали они за зимой, наслаждаясь долгими ночами там, где находили их. Впрочем, они предпочитали южную часть северного полушария. — Видите эту звезду? — показывали они на одну из маленьких точек в созвездии Дракона. — Мы родом оттуда. Однажды мы вернемся. А младшие глумились и насмехались над ними. Но когда года свернулись в столетия, им надоело тосковать по родине, на которой они никогда не были, и северный климат стал казаться привычным — до тех пор, пока Дракон извивается меж Большой и Малой Медведицами, у хладной Полярной звезды.20. Страшный Суд
Это как говорить о страсти не говоря о страсти, сказал он им. Это как говорить о сексе, и боязни секса, и смерти, и боязни смерти, и о чем тут еще можно говорить?22. Мир
— Самое печальное ты уже знаешь, — сказала она. — Самое печальное, что мы — это вы. Я промолчал. — В ваших фантазиях, — продолжила она, — мой народ такой же как вы. Только лучше. Мы не умираем, не стареем, не испытываем боли, холода и жажды. Более стильные. Умудренные опытом веков. А если мы и пьем кровь — что ж, это как пища для вас, людей. И еще страсть. И светлая радость бытия. Кстати, ведь иначе нас и не выманишь из дома. Склепа. Гроба. Откуда-то… Это фантазии. — А в действительности?.. — спросил я. — Мы это вы, — отрезала она. — Мы это вы, с вашими тараканами в голове и всем, что делает вас людьми — страх, одиночество, замешательство… Ничуть не лучше. Мы более холодны. Более мертвы. Мне не хватает солнца, еды, чувства как это, коснуться кого-то, заботиться, быть рядом. Я помню себя-живую, помню, как смотрела на людей как на людей, а не как вещи, которые едят и используют, и помню, каково — чувствовать, неважно, радость или горе, все что угодно… Она остановилась. — Ты плачешь? — спросил я. — Мы не плачем. Как я уже говорил, она была лгуньей.- 1
- 2