размозжили ему голову, потом вырвали язык, отрезали член и забрали их, чтобы придать силы своим фетишам. Его жена, добрая Маан, видела это, она успела убежать и спряталась у меня. Когда краны ушли, ушли насовсем, я отвел ее на опушку леса. И она убежала в лес. Она направлялась на юг… Она такая добрая, Маан, она очень, очень добрая.

И этот парень тоже заплакал.

— Куда, куда она ушла? — закричал Якуба, готовый броситься вдогонку.

— Она ушла два дня назад. Вам ее не догнать, вам ее больше не найти.

Мы застыли на месте, ошеломленно раскрыв рты (ошеломленно — значит в удивлении и крайней растерянности). Мы были деморализованы. Тетя попала в беду, оказалась на грани гибели (на грани гибели — значит в смертельной опасности, так написано в «Ларуссе»).

Мы вернулись на площадь, где Оника еще совсем недавно кувыркалась, изображая обезьяну. Какая неожиданность! Праздник прекратился. Кругом была паника, суета, кутерьма. Люди вопили, ругались, бегали туда-сюда.

Онике только что сообщили, что люди из НПФЛ, воспользовавшись ее отсутствием и отсутствием ее штаба, атаковали Санникели. Они беспрепятственно завладели укрепленным городом и всеми его богатствами (беспрепятственно, как написано в «Малом Робере», означает без труда). Без труда, не встречая никакого сопротивления, они вошли в Санникели. Город и окружающая местность перешли под их контроль. Оника прямо обезумела. Эта коротышка с генеральскими нашивками и автоматом, увешанная амулетами, бегала с места на место, орала, ругалась и отдавала приказы.

Люди из НПФЛ давно мечтали завладеть золотоносным городом Санникели. Много раз они пытались штурмовать его, но каждый раз несли потери и отступали.

— А теперь они воспользовались моим отсутствием и нанесли удар в спину. Это подло. Люди из НПФЛ — подлецы. Они не мужчины, а подлые трусы! — вопила Оника.

Что ей теперь было делать? Ее база захвачена врагами, ее организация обезглавлена. У нее больше не было оружия. Не было армии, кроме горстки людей, которых она привела для операции в Ньянгбо. А в распоряжении людей из НПФЛ теперь было все оружие, хранившееся в Санникели, и они наверняка отобьют любое нападение. Все достояние Оники, все золото Оники попало в руки врага.

Оника отошла в сторону, села на землю, сын и невестки сели рядом. К ним присоединились взрослые и маленькие солдаты. Они расселись в кружок, и тут начался концерт. Все они дружно зарыдали. Шайка бандитов с большой дороги, закоренелые преступники — и рыдают в голос. На это стоило посмотреть, такое не каждый день увидишь.

Проплакав полдня, они почувствовали, что хотят есть и пить. Тогда они опомнились и встали. Маленькая армия построилась в две шеренги, Оника скомандовала — и они стали топтать дорогу. Зашагали на север, туда, где можно было встретить части ОЛД. На севере ОЛД контролировало обширные территории.

А мы (хромой бандит Якуба и я, уличный мальчишка) повернули на юг. Потому что в ту сторону ушла Маан, моя тетя. У нас не осталось средств к существованию, кроме наших «калашей»: Аллах ведь не оставляет без пищи ни один рот, созданный им.

Сегодня 25 сентября 199… года, и мне все это обрыдло. Обрыдло рассказывать вам мою жизнь, обрыдло копаться в словарях, все обрыдло. Катитесь вы к дьяволу. Я закрываю рот, я больше ничего не скажу сегодня… Ньямокоде (пусть моя мать будет шлюха)! Фафоро (клянусь членом моего отца)!