предложил:

— Ну раз ты такой жуткий пацифист и не желаешь драться, то не пора ли нам отсюда валить?

Изя, конечно, с удовольствием согласился бы с данным предложением, но так как он посещал данный клуб дольше, чем его флегматичный собеседник, то точно знал, что выход из заведения, где они находились, есть только один, и он находится там же, где и вход, куда упорно ломились скинхеды. Поэтому молодой Захерман, отойдя от двери, достал «косяк» с чуйкой и закурил.

— Ты что, не собираешься бежать? — с некоторым удивлением в голосе спросил Голушко.

— Куда? — с полной безнадёжностью в голосе, ответил ему Изя, протягивая косяк.

Махнув рукой, как бы говоря «семь бед один – ответ», Степан затянулся. Всё что впоследствии произошло, навряд ли могло случиться, если бы «трава» была «беспонтовой», но она таковой не была. Примерно на третьей затяжке Израиль вспомнил древний каббалистический ритуал «перенесения в землю обетованную» и решил, что если куда и «мотать», то в Израиль. Голушко, правда, после четвёртой затяжки, решил принять участие в «интересном эксперименте» и даже пожертвовал «для прогресса и науки» случайно оказавшиеся у него свечи из Икеи.[Имеются ввиду так называемые греющие свечи высотой в 1.5-2 сантиметра в металлической оболочке.]За неимением мела пентаграмму на полу чертили чёрным маркером…

Никто не смог бы ответить, почему: то ли свечи и маркер были «не кошерные», то ли Изя что-то напутал с заклинанием, но, когда двери в туалет распахнулись под яростным напором скинхедов, чёрная, напоминающая торнадо, воронка, образовавшаяся в центре пентаграммы, унесла наших героев в края не только далёкие от «земли обетованной», но и не имеющие вообще никакого отношения к государству Израиль.

Глава 2

 Когда Степан Голушко очнулся, он лежал на спине в зарослях папоротника. На его животе тихо постанывал Изя.

— Моя голова, — простонал Степан, пытаясь встать.

Изя ему ничего не ответил – он был ещё в обмороке.

— Где я? — недоумённо спросил Голушко сам у себя, когда после нескольких попыток ему всё же удалось подняться на ноги.

Сына «незалежной Украины» окружал лес. Причём не только старый и заваленный буреломом, но и совершенно нетипичный ни для одного из уголков Земли. Исполинские дубы соседствовали в нём с пальмами и лианами, а эвкалипты – с березами и столь распространенным в Подмосковье орешником. Но особенно поразили Голушко гигантские хвощи, казалось, что они подпирают своими верхушками небо.

— В мезозой мы, что ли, провалились? — вновь спросил сам себя с недоумением Степан и уточнил:

— Или это вообще юрский период?

Динозавров, однако, вокруг не наблюдалось, зато наглая обезьяна, повиснув на свисающей с соседнего хвоща лиане, пронеслась, как на тарзанке, перед самым носом нашего героя.

— Вот блин, связался я с этим... — воскликнул Степан, но окончить свою фразу не успел, так как в этот момент очнувшийся Изя стал задавать те же вопросы, что и Голушко пару минут назад.

— Ты что, не узнаёшь «Землю обетованную»? – издевательски ответил Изе Голушко. — Вот река Иордан, а вот гора, не помню какая, где Моисею, прошу заметить Моисею, а не Моисееву, вручили десять заповедей.

— Это точно не Израиль, — ответил на эту тираду Захерман, и спросил:

— Мы непонятно где и непонятно в каком времени, что будем делать?

— О, ты даже время заметил, — всё тем же издевательским тоном ответил Степан. — Такие хвощи на Земле не растут, точнее сейчас не растут. Да вот только одна незадача, когда такие хвощи были – берёз ещё не было.

— Ты хочешь сказать, что мы несколько дальше, чем я ожидал? — с некоторым испугом спросил Захерман, опасаясь, что его сейчас будут бить.

— Я подозреваю, что мы сильно дальше, — мрачно ответил ему Голушко, и всё тем же издевательским тоном спросил:

— Помнишь, что случилось с марсианами у Герберта Уэллса в «Войне миров»? Напоминаю, пенициллина у нас с собой нет.

– Да ерунда, будем кипятить воду, — с облечением ответил ему Изя, поняв, что сейчас его бить не будут.

— А в чём? И чем мы разожжём костёр? — ехидно спросил Степан, осознавший, наконец, в какую историю они влипли.

— А ви таки всегда отвечаете вопг’осом на вопг’ос? — ухмыльнулся Захерман, подражая тому акценту, с которым, по мнению большинства жителей России, должны говорить его соплеменники. И уже серьёзным тоном продолжил:

— Если у тебя остались свечи, то можно провести обратный ритуал. И здесь у нас два варианта. Первый: мы вернёмся назад, и там нас встретят твои друзья-антисемиты. Второй: ничего не получится. Тогда и будем решать, что делать дальше.

— Должен тебя огорчить – свечей у нас нет, зато есть кусочек сала и шоколадка.

— Хохол – он всегда хохол, — ответил Степану Изя и принялся опустошать свои карманы, дабы произвести ревизию имевшегося...

Кое-что нашлось у Изи. Бесцветный лак для ногтей. Гигиеническая помада. Нож перочинный, швейцарский. Платок носовой, использованный. Три неиспользованных презерватива и почти пустая одноразовая зажигалка, а также пачка тайских таблеток для похудения и английская дюймовая рулетка.

Улов у Степана оказался побогаче. Тот самый кусок сала (грамм триста) и шоколадка «Альпенгольд» с изюмом и орехами. Большой охотничий нож, китайского производства, с гордым названием «Пират». Метательный нож, той же марки. Пять вязальных спиц в недовязанном шерстяном носке. Два килограмма чёрной шерстяной пряжи. Пятнадцать листов формата «А4» в пластиковой папке. Маркер, карандаш, линейка закройщика, баллончик с перцовой вытяжкой и небольшой рюкзачок, в котором всё это и хранилось. А также рулон туалетной бумаги.

— По крайней мере, на первое время туалетной бумагой мы обеспечены, — задумчиво сказал Изя, глядя на это «богачество».

— Лопухом подотрешься, — ответил ему Степан. — Жаль, что когда я покупал все эти ножи сегодня утром, я не купил арбалет, он висел у них в палатке на соседней стенке. Конечно китайский, но и он нам сейчас пригодился бы.

— Чтобы застрелиться? — иронично спросил Изя.

Голушко уже хотел ответить своему собеседнику, но слова застряли у него в горле, так как из соседних кустов появилось животное, отдалённо напоминающее кабана. Только гораздо позже наши герои узнали, что это был безобидный местный аналог муравьеда, а в тот момент они, бросив свои пожитки, каким-то чудом залезли на гигантский хвощ.

— Шоколадки у нас уже нет, — заметил Изя полчаса спустя, сидя почти на