подберет для меня проводника.

И тут возникло неожиданное затруднение: Аршамбо отправился в ущелье, чтобы руководить... выгрузкой зубра! Зубр был заключен в огромный ящик, похожий на те, в которых перевозят пианино, и проехал в нем на грузовике почти пятьсот километров из Венсенского зоопарка под Парижем. Грузовик задним ходом подали в ворота большого бревенчатого загона, и рабочие в лихорадке последних приготовлений забивали дополнительные гвозди в перекладины и подпирали стены загона, чтобы его будущий обитатель не вырвался наружу.

Я поздоровался с Аршамбо, и он объяснил, что в Горж-д'Анфере решено создать небольшой зверинец из животных, родственных тем, которые бродили тут в доисторические времена. Он повел меня к огороженной лужайке поглядеть на муфлонов (диких баранов). На соседней лужайке паслись два кулана, Equus hemionus. Эти дикие ослы родственны тем лошадям и ослам, которые в изобилии водились тут в более теплые периоды последнего оледенения.

Еще два хлопотливых часа - и жилище зубра было наконец готово принять своего обитателя. Чернобородый зоолог из Венсенского зоопарка отдавал последние распоряжения. В загоне поставили две лохани с ключевой водой и навалили кучу сена, украсив ее морковью. Ящик начали стаскивать с грузовика, и, почувствовав, что его темница угрожающе накренилась, зубр яростно брыкнул доски. Наконец ящик установили в воротах загона и начали медленно поднимать дверцу. Наружу высунулось черное копыто. Затем мохнатая нога. Зубр словно заново рождался на свет. Он вышел из ящика, сделал несколько неуверенных шагов и ошеломленно огляделся.

- Ah, pauvre petit! Бедный малыш!- сказал бородатый зоолог.

Убедившись, что его подопечный больше ни в чем не нуждается, он объяснил мне, что этот зубр, принадлежащий к почти вымершему виду Bison bonasus, - близкий родственник полностью вымершего первобытного зубра Bison priscus, которого добывали, ели и рисовали доисторические обитатели Европы. Некогда по здешним лугам бродили огромные стада зубров, много позже им дивились зрители в цирках императорского Рима, а теперь их сохранилось лишь несколько сотен, главным образом в лесных государственных заповедниках Польши и Советского Союза. Но с тех пор как их взяли под охрану, численность этих редких животных постепенно увеличивается, и, может быть, им удастся избежать вымирания.

Мы с Аршамбо вскоре отправились в Комбарель, и я вновь восхитился изумительным искусством каменного века. Тем не менее зубр не выходил у меня из головы, и утром в день отъезда из Лез-Эзи я вернулся, чтобы попрощаться с ним. В полном одиночестве он пережевывал траву и почесывал голову о ствол дерева. Сено и морковь были уже съедены. Я прильнул к щели между бревнами, и он с легким любопытством направился посмотреть, в чем дело. Его большая тяжелая голова почти вплотную приблизилась к моему лицу. Мы уставились друг на друга. Выпуклости и пятна вокруг его глаз придавали им таинственность, и мне вспомнились загадочные глаза раскрашенных фигурок из древнеегипетских гробниц.

Нет, между нами не возникло никакой мистической связи, но меня как-то тронуло, что совсем рядом со мной стоит он - такой же, как я, теплокровный представитель класса млекопитающих на планете Земля, еще один участник парада эволюции. На мгновение мы оказались рядом - его вид, быть может, на пути к исчезновению, мой вид предположительно все еще на пути к полному расцвету. И все-таки зубр произвел на меня сильнейшее впечатление. Он был живым звеном, связывающим настоящее с далеким прошлым, и, глядя на него, я словно бы перенесся в мир доисторических людей. Покидая Горж-д'Анфер, я обернулся в последний раз. Зубр стоял неподвижно в дальнем конце загона у каменного обрыва, точно оживший пещерный рисунок.

В том, что мы встретились в Горж-д'Анфере - зубр, осколок доисторической эпохи, и я, человек, ее изучающий, - было нечто символическое, ибо ущелье находится в самом центре богатейшего доисторического музея. Можно смело утверждать, что за последние сто лет нигде в мире столько археологов не находили столько предметов материальной культуры доисторических людей и их останков, как в Дордони, площадь которой не превышает 9000 квадратных километров. И в Лез-Эзи, километрах в полутора от ущелья, было найдено первое весомое доказательство того, что современный человек действительно существовал в доисторическую эпоху.

Открытие это произошло при самых прозаических обстоятельствах, когда землекопы, работавшие на строительстве дороги, начали срезать склон холма. Они убрали землю из-под нависшей скалы, каких много на известняковых обрывах, поднимающихся над городком, и вдруг увидели кости и что-то вроде каменных орудий. Ученые, поспешившие к месту находки, вскоре раскопали остатки по меньшей мере четырех человеческих скелетов - пожилого мужчины, одного-двух мужчин помоложе, молодой женщины и двух-трехнедельного младенца. Рядом с ними лежали кремневые орудия и оружие, морские раковины, в которых были просверлены отверстия, и зубы животных, также просверленные, - возможно, они служили украшениями. Этот холм назывался Кро-Маньон по несколько искаженному имени местного отшельника Манью, который некогда жил тут. А потому новонайденных людей назвали кроманьонцами.

Конечно, в том, что во время земляных работ землекопы наткнулись на скелеты, не было ничего особенного, однако два обстоятельства сделали эту находку необыкновенно важной. Во-первых, геологи, исследовавшие затем это место, единодушно пришли к выводу, что кости, хотя точно их датировать нельзя, относятся к допотопным временам и принадлежат существам, жившим задолго до начала исторической эры. А во-вторых, вскоре стало ясно, что существа эти были людьми и при жизни выглядели примерно так же, как современные люди. Эти заключения, хотя и весьма неточные, были сенсационными в век, который в общем-то вполне удовлетворялся библейской историей сотворения мира и не имел ни малейшего представления об истинной древности человека.

Однако установленные впоследствии действительные факты оказались еще более поразительными: кроманьонцы жили под этой скалой около 25 тысяч лет назад и не просто походили на современных людей, а были современными людьми. В их внешности не было ничего обезьяньего - ни тяжелого надбровья, ни покатого лба, которые отличали всех их человеческих предшественников, включая не только человека прямоходящего и раннего человека разумного, но и неандертальца. С научной точки зрения кроманьонец принадлежал к виду Homo sapiens sapiens, как и все ныне живущие люди.

Кроманьонцы были современными во всех отношениях. Физически они отличались от нынешних