истошный вопль и беспомощно потянулся вперед. Кто-то из адъютантов генерала подошел и попытался оттащить его. Пэт пошел прочь от этого места, источающего смрадный запах смерти, обугленных тел и вывороченных кишок, и тут он почувствовал, как подступила тошнота, его вырвало. Сплюнув, он достал флягу с разбавленной водкой, прополоскал рот и сделал большой глоток. Перед ним возвышалась груда голов, черепа были вскрыты, а мозги съедены.

— Боже мой, это сущий ад! — в ужасе прошептал Пэт.

Справа от Пэта развернулась кровавая сцена. Он повернулся и увидел, как кавалеристы выманили из-под разрушенного укрытия раненого бантага. Тот хотел скрыться, но у него были сломаны ноги, и он, воя, полз по снегу. Кавалеристы окружили жертву и, насмехаясь, принялись избивать ее карабинами. Пэт равнодушно наблюдал, как один из них наконец сломал бантагу позвоночник и они оставили его, корчащегося от боли.

Пэт подумал: «Неужели мы становимся похожими на них? И если мы когда-нибудь выиграем эту войну, останется ли в нас хоть что-то человеческое, или мы обречены?»

Появилось еще несколько кавалеристов на лошадях, за ними, пошатываясь, шли раздетые догола люди. Всадники спешились и кинулись к седлам доставать одеяла, некоторые отдали свои шинели. У двоих пленных не было рук, и Пэт с ужасом осознал, что их пытались разделать живьем.

Один из пленных увидел Пэта и направился к нему, с трудом превозмогая слабость. Он, дрожа от холода и придерживая замерзшими пальцами наброшенное на плечи одеяло, попытался отдать честь, но Пэт остановил его.

— Капитан Петр Петров, Русский полк, сэр.

— Что произошло, капитан?

— Мы уже собирались остановиться на ночлег, когда они напали на нас, сэр, подступили с обоих флангов, как только стало темнеть. Ребята, почти все, погибли в сражении. Некоторых из нас схватили, связали и заставили смотреть, как…

Голос капитана дрогнул, и он зарыдал.

— Под утро они начали резать тех, кто остался в живых. Сержанту Кирову, — он показал на человека без руки, — отрезали руку и принялись жарить ее на костре у него на глазах.

Пэт кивнул и, вынув фляжку, протянул ее капитану:

— Все будет в порядке, капитан. Возвращайтесь в тыл, там вам окажут помощь.

— Сэр, у них впереди броневики.

Пэт уже собирался идти, но, услышав слова капитана, вздрогнул и оглянулся:

— Что?

— Да, сэр, я сам их видел.

— Сколько?

— Трудно сказать. Они за тем холмом. Шел сильный снег, но я видел, как они ехали сюда ночью, как раз перед тем, как поднялась метель. Были видны искры и слышен их зловещий гул. Бантаги спрятали их у подножия холма. Думаю, они дожидаются вас, сэр.

Ничего не ответив, Пэт вскочил на лошадь. Первые ряды атакующих уже практически добрались до вершины холма, на который указал капитан. Приближался рассвет, вьюга почти стихла, и вскоре верхушки деревьев осветили красные лучи восходящего солнца. В одно из деревьев попал снаряд, и оно разлетелось в щепки.

— Курьеры! — крикнул Пэт, и его сразу же окружили офицеры его штаба.

— Один из вас пусть отправится к командиру Четвертого полка, другой – Пятого. Скажите, что за холмом, возможно, броневики. Если это правда, надо прекращать бой и убираться отсюда. Я поеду вперед.

Повторив приказ, двое офицеров пришпорили лошадей и ускакали. Огибая остатки вражеского лагеря, Пэт увидел палатку бантагского командующего, перед которой возвышался штандарт с конским хвостом. Это было знамя умена. Пэт велел одному из адъютантов забрать его в качестве трофея.

«Боже мой, — подумал Пэт, — мы столкнулись с целым уменом, а не с диверсионным отрядом. — Ему стало не по себе. — Мы убили сотни бантагов во время первой атаки, но если там умен, они могут в любую минуту перейти в наступление».

Пэт подозвал еще двоих адъютантов:

— Передайте приказ об отступлении.

На лицах офицеров было разочарование. Они еще не успели до конца утолить жажду мщения. На склоне холма Пэт видел бантагов, пытавшихся бежать. Они с трудом пробирались по глубокому снегу, у многих из оружия были только шашки или пики. Кавалеристы окружили их и погнали вниз. Нечасто случалось, чтобы люди заставали вражескую конницу врасплох, да еще и пешими.

Затем Пэт услышал громкий пронзительный свист, который сразу же подхватили остальные. Первые ряды атакующих достигли вершины холма. И тут же некоторые попадали с лошадей, другие, схватив поводья, рванули назад. Послышались беспорядочные выстрелы.

Пэт поскакал вперед, туда, где виднелся линейный флажок кавалерии. Рядом с флажком он заметил капитана.

— Что случилось? — закричал Пэт издалека.

— Их там тьма, верхом, с броневиками. Они подступают с флангов.

Не успел капитан договорить, как из-за холма появился броневик и, разбрасывая пенящийся под ним снег, с грохотом взобрался на вершину.

— Трубить сигнал к отступлению! — скомандовал Пэт.

Стегнув лошадь поводьями, Пэт развернулся и направился к подножию холма. Сигнал к отступлению эхом пронесся по рядам, кавалерия развернулась и двинулась назад. На холме один за другим, издавая отвратительные крики, стали появляться бантаги верхом на лошадях. Над равниной пронесся новый порыв ветра, и видимость опять ухудшилась. Один из офицеров Пэта выронил поводья, вскинул руки, и из груди у него хлынула кровь. Пэт взглянул на своего адъютанта и, поняв, что тот уже мертв, поехал дальше.

Тяжело дыша и взбивая копытами снег, лошадь Пэта поднималась в гору. Перед его глазами промелькнула груда черепов, он хотел было остановиться, но она уже осталась позади. Добравшись до расположения артиллерии, он резко осадил лошадь и спешился.

— Достаньте бронезаряды!

— Что? Я не вижу никаких броневиков! — крикнул командир отделения.

— Они приближаются, поверь мне. Доставайте бронезаряды.

Сигнальщики продолжали трубить отступление. Поток кавалеристов спускался по склону, то скрываясь за пеленой снега, то появляясь вновь. Лошадей с ранеными всадниками и тех, чьи всадники остались на поле боя, вели под уздцы. У одной лошади была сломана правая передняя нога, она спотыкалась, падала, снова поднималась и бежала вперед за остальными, как будто боялась бантагов так же, как и люди.

Метель снова стихла, и посреди долины можно было разглядеть шеренги всадников. Они были выше ростом, в черной форме и остроконечных шлемах из кожи и меха; виднелись знамена с лошадиными хвостами и человеческими черепами. Это была орда бантагов.

Пэт оглянулся: позади него стояли два орудия.

— Заряжайте левую пушку картечью, попытайтесь во что бы то ни стало остановить их. А правую – бронезарядом.

Через секунду левая пушка выстрелила,