- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »
желаем только мира и возможности приобретения воды и пищи. Что это за город?
— Зандрагор, одно из основных и независимых княжеств Вендии, — ответил
правитель-раджа Константинус. — Сойдите на берег, вы мои гости. Много дней
прошло с того времени, когда я отправился на восток, и я хотел бы поговорить с
кем-то на родном старом языке о новостях с запада.
— Что он говорит? Мир или война? Где мы? — на киммерийца градом
посыпались вопросы.
— Итак, мы на самом деле в Вендии, — сказал Конан. — Но этот король не
вендиец. Если это не аквилонец, то я пикт. Он предлагает нам сойти на берег,
чтобы мы были его гостями, что вполне может означать и заключение под стражу,
но у нас нет другого выбора. Может быть, он захочет отнестись к нам
справедливо.
2
Конан поднял кубок, вырезанный из цельного куска горного хрусталя, и пил
долго. Затем отстранил его и посмотрел через богато заставленный стол на раджу,
который чувственно развалился на шелковом пуфике. Они находились одни в
комнате, если не считать большого, немого чернокожего, который был одет только
в набедренную повязку и стоял прямо за Константинусом, сжимая в руках
широкий меч, почти такой же длины, как и он сам.
— Итак, Конан, — сказал раджа, бездумно играя большим сапфиром на
своем пальце, — разве я не принял учтиво тебя и твоих людей? Даже сейчас они
объедаются такой пищей и напитками, о которых раньше даже не имели ни
малейшего представления. Отдыхают на шелковых подушках, им играют
музыканты, для них изгибаются танцовщицы, словно нимфы — все для их
удовольствия. Я даже не отобрал их оружие, а ты ешь со мной отдельно. И все же,
я вижу подозрение в твоих глазах.
Конан указал на свой меч, который лежал на полированной скамейке.
— Я не отложил бы меча, если бы я не верил. Что же до них, то лучше не
шутить. Ведь они, как медведи во дворце. Если бы вы попытались разоружить их,
то их пьяная одержимость превратилась бы в ярость, а топоры покрылись бы
кровью. То, что вы видите в моих глазах, было не подозрением, а лишь
удивлением. Когда-то мальчиком из западной части Киммерии я восхищался
Венариумом, затем не мог оторвать глаз от Бельверуса. Потом, когда, будучи
молодым человеком, вторгся на Аквилонские территории, то считал Танасул,
Амилиус, Кастри и Тарантию величайшими городами на земле. Когда я стал
взрослым мужчиной, память о них побледнела при виде Аграпура. А теперь
5
Аграпур кажется мне едва ли не селом, когда я смотрю на позолоченные шпили и
башни Зандрагора.
Константин кивнул с легким оттенком горечи в его глазах.
— Да, это империя, за которую стоило бороться, и я когда-то мечтал о
власти, простиравшейся от моря до моря, но расскажи и ты мне об Аквилонии и
Туране. Много времени прошло с тех пор, как я отправился на восток. В те дни
иранистанские варвары перешли границы Турана, а до Аграпура дошли вести о
странных и страшных людях.
— Гирканцы! — вскричал Конан, чье лицо дико вспыхнуло. — Туран много
лет ведет с ними войну. С лучшим или худшим результатом. Но уже в течение
некоторого времени, однако, ни одна из сторон не смогла заполучить явное
преимущество. Затем, около четырех лет, длился относительный мир. Затем
Аграпура вновь достигли вести о концентрации гирканской армии. И они пришли,
как ветер смерти, словно стая саранчи. Впереди шла мощная армия, а туранцы
постоянно отступали. Когда они дошли до моря, им некуда было бежать. Перед
ними было море, на юге болота реки Акрим, а позади горы и гирканская армия.
Оказавшись в ловушке, они повернули назад, и две армии встретились в долине
Дагона. Клянусь богами, мечи сыграли там прекрасную музыку. Вороны наелись
до-отвала, а топоры покрылись красной кровью. Они напали на нас, как черная
волна, и как волна, разбивающаяся о скалы, так и они разбились о стены
туранских щитов.
— Ты был там?! — воскликнул Константинус.
— Да! Знай, что я принимал участие во многих сражениях против гирканцев.
И теперь, когда донеслись слухи о надвигающейся войне, я снова записался в
армию Турана. Конан стукнул кулаком по столу, и его свирепые глаза вспыхнули.
— Я отплыл с легионом наемников, которые пришли, чтобы помочь Аграпуру и
уже никогда не возвратились в свои земли. В далеких восточных пустынях Турана
рассеяны теперь их кости, и кости тех, кто никогда не покорился перед Тураном,
но пошел войной на своих цивилизованных родственников. Мы сражались весь
день, пока туранцы не сломались. Клянусь Кромом! Мой меч был покрыт кровью,
и я сам с трудом мог поднять руку! Из пяти сотен моих бойцов выжило едва ли
пятьдесят! После этой войны туранцы были вынуждены уйти из своих восточных
владений. Но, несмотря на это поражение, в их руках оставался форт Гори,
который является неприступной крепостью. В ней и нашли приют оставшиеся в
живых солдаты, которым удалось перейти через горы. Форт мог защитить себя в
течение многих месяцев. Гирканцы никогда его не захватывали, так что и теперь
ограничились только разгромом и уничтожением поселений и земель вне его стен.
Ну что же, затем Вортигерн призвал киммерийцев, чтобы они помогли ему против
пиктов и киммерийцы последовали за ним, как вихрь. Я вернулся в Киммерию в
водовороте войны, которая докатилась до северного побережья, где я был обманом
захвачен этим самым Ательдредом, который, зная мое имя и положение, решил
получить за меня награду. Но произошли странные вещи...
Конан сделал паузу и коротко рассмеялся.
— Мы киммерийцы, ненавидим наших врагов долго и глубоко, и наши
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »