розоватом
у поля, где кипела суетня
и гомонили конские базары.
Скрежещут ставни, рушась на куски,
и персик в комнате пустил ростки
из косточки, оброненной когда-то.
Тут жили три сестры-американки,
семья Фафина, полудурка-бразильянца,
который, помню, в Генуе карету нанял
и заявился к ним спустя три дня,
без медного гроша в кармане.
Однажды старшую нашли под утро
утопшей в нашей речке, нагишом,
и только косы ей лицо закрыли,
вторая подалась в бордель Феррары,
а третью, волновавшую меня,
на празднике под звуки граммофона
повел мой брат, держа ее за плечи,
а я глазел, пока они кружили,
на желто-белые квадраты пола.