такого, который может стать новым клиентом. Мистер Эндерби выбирал их по костюмам и всегда зорко подмечал золотые цепочки часов.
— Плохие новости, — произнес мистер Эндерби, наморщив лоб.
Она напряглась и повернулась к нему.
— Что такое?
— Минг Безжалостный заточил Флэша Гордона и Дейл Арден[6] в радиевых шахтах Монго. А там водятся эти создания, похожие на аллигаторов…
Из шкафа донесся приглушенный рыдающий вопль. Внутри его звукоизолированного пространства громкости этого крика, наверное, было достаточно, чтобы голосовые связки несчастного разорвались. Откуда у мистера Тиммонса остались на это силы? Он уже протянул на день дольше, чем предыдущие пятеро, и его живучесть начинала действовать ей на нервы. Она надеялась, что сегодня вечером все закончится.
Ковер, в который они его завернут, уже лежал в их спальне, а небольшой фургон с надписью ЭНДЕРБИ ЭНТЕРПРАЙЗЕС на боку уже стоял за углом, полностью заправленный и готовый к очередному путешествию в Пайн-Барренс[7]. Когда они только поженились, «Эндерби Энтерпрайзес» и в самом деле существовала. Депрессия — то, что Джорнэл-Америкен называет теперь Великой Депрессией — уничтожила компанию два года назад. Теперь у них была вот эта новая работа.
— Дейл страшно, — продолжил мистер Эндерби. — а Флэш пытается ее поддержать. Он говорит, что доктор Зарков…
Шкаф сотрясла целая канонада ударов: десяток или даже дюжина. Все они сопровождались воплями — приглушенными, но от этого не менее пугающими. Она представила себе кровь, бисером усыпавшую губы мистера Тиммонса и капающую с его разбитых костяшек. Она представила себе, как его организм уничтожает жир и мышцы, представила, как иссыхает его шея и постепенно вытягивается прежде пухлое лицо.
Но это все ерунда. Тело не может пожирать себя, чтобы выжить, верно? Сама мысль об этом псевдонаучна — что-то вроде френологии[8]. А как ему, наверное, сейчас хочется пить!
— Как же это раздражает! — вспыхнула она. — Меня просто бесит, что он никак не может успокоиться! Почему ты привел к нам такого крепкого человека, дорогой?
— Потому что он оказался к тому же довольно зажиточным человеком, — мягко произнес мистер Эндерби. — Я понял это, когда он открыл кошелек, чтобы заплатить за второй круг выпивки. Его денег нам хватит на три месяца. На пять, если будем экономить.
Бах, бах, бах. Миссис Эндерби опустила пальцы на нежные впадины висков и принялась их тереть.
Мистер Эндерби с сочувствием взглянул на нее.
— Если хочешь, я могу это прекратить. Вряд ли он будет сильно сопротивляться в его текущем состоянии — особенно после того, как потратил столько энергии. Один быстрый удар твоим самым острым ножом для мяса. Разумеется, если я это сделаю, тебе придется все убрать. Так будет честно.
Миссис Эндерби в изумлении уставилась на него.
— Может, мы и воры, но уж точно не убийцы.
— Если нас поймают, люди станут говорить другое. — Он произнес это извиняющимся тоном, но все так же твердо.
Она сцепила ладони — так, что пальцы рук, лежащих на подоле красного платья, побелели — и взглянула ему прямо в глаза.
— Если нас усадят на скамью подсудимых, я с гордо поднятой головой скажу судье и присяжным, что мы стали жертвами обстоятельств.
— И я уверен, дорогая, что ты будешь весьма убедительна.
Еще один удар из-за двери, еще один крик. Ужасный. Вот оно, самое подходящее слово для этой его живучести: ужасная.
— Но мы не убийцы. Наши гости просто испытывают недостаток в хлебе насущном, так же, как и столь многие в эти ужасные времена. Мы не убиваем их; они просто исчезают.
Человек, которого мистер Эндерби привел домой из бара «Максорли» больше недели назад, издал еще один крик. Возможно, он пытался что-то сказать. Возможно, это было «ради всего святого».
— Осталось недолго, — сказал мистер Эндерби. — Не сегодня, так завтра. И какое-то время нам не нужно будет возвращаться к работе. А пока…
Она смотрела на него тем же пристальным взглядом, сцепив ладони.
— А пока что?
— Думаю, в чем-то тебе это нравится. Не то, что происходит сейчас — а тот самый момент, когда мы ловим их, как охотник ловит добычу в лесах.
Она обдумала сказанное.
— Может быть. И уж мне точно нравится то, что лежит в их кошельках. Это напоминает мне охоту за сокровищами, которую папа устраивал для нас с братом, когда мы были детьми. Но то, что происходит потом… — Она вздохнула. — Мне всегда не хватало терпения.
Бах. Бах. Мистер Эндерби добрался до делового раздела.
— Он из Олбани. Те, кто приезжают оттуда, получают то, что заслуживают. Сыграй что-нибудь, дорогая. Это тебя приободрит.
Она взяла со скамьи ноты и сыграла «Я никогда не буду прежним». Потом она сыграла «Мне хочется танцевать» и «Как ты выглядишь сегодня». Мистер Эндерби поаплодировал ей и попросил сыграть последнюю мелодию еще раз, и когда стихли последние аккорды, шум и крики из звукоизолированного, специальным образом сконструированного шкафа тоже прекратились.
— О музыка! — провозгласил мистер Эндерби. — Тебе по силам унять мятущегося зверя![9]
Это рассмешило их обоих — и они засмеялись, как смеются люди, женатые много лет и понимающие друг друга без слов.