раз работы нет.

Полисмен похлопывал бумажником по ладони.

— Здесь тебя можно устроить на работу, — он прищурился.

— Куда? — спросил мужчина. — На текстильный, где забастовка?

Полисмен кивнул.

— Там сейчас можно хорошо заработать.

— А кирпичом по голове не заработаешь, когда будешь идти через проходную? — спросил мужчина и покачал головой. — Это мне не подходит.

— Смотри, какая собака, — сказал другой полисмен. — Не хочет на текстильный. Давай возьмем его в участок, ему там ребята дадут под ребра, — он передумает.

Первый полисмен сунул бумажник мужчине.

— Возьми. Пошли с нами.

— Меня уже проверяли, — сказал мужчина, — проверяли у вас тут в участке часа два назад. — Я еще раз не пойду.

— Давай, давай, — полисмен толкнул его кулаком в спину.

Они повели его, но не назад к тому участку, где он был, а в другую сторону. Они прошли несколько улиц. Было тихо. Мужчине казалось, что город уснул, наконец, но это было не так.

Когда они вышли на широкую, скудно освещенную улицу, левую сторону которой образовывал бесконечный кирпичный забор, оба полисмена сразу остановились.

— Эй, Джад, смотри, — шепнул один.

Метрах в пятидесяти от них при бледном свете фонаря была видна маленькая фигурка мальчишки. Он держал в одной руке ведерко с краской, а другой старательно вырисовывал что-то на стене большой кистью.

— Это уж наш, — шепнул один полисмен другому. — Надо поймать.

— А этого бросим?

— Чорт с ним. Пусть идет.

Они оставили мужчину и начали на цыпочках красться к мальчишке.

От одной ненависти к полисменам мужчина хотел, чтобы тот убежал. Он набрал было воздуха, чтобы громко кашлянуть, но, подумав о тяжелых дубинках, не решился.

Мальчишка, увлеченный своей работой, не оглядывался, пока полисмены не подошли метров на двадцать. Услыхав, наконец, осторожные шаги, он повернулся, увидев обоих, бросил ведерко и кисть и пустился бежать.

Грохая сапогами по мостовой, полисмены ринулись за ним. Тихая улица огласилась топотом, свистками и криками. Мальчишка и преследователи добежали до переулка на правой стороне улицы и скрылись за поворотом. Крики и свистки покатились дальше.

Мужчина постоял полминуты на месте.

— Опять вляпался, — сказал он и плюнул.

Медленно он дошел до надписи, которую делал убежавший мальчишка. По кирпичам ползли большие неровные белые буквы: «Помогай текстильщикам! Борись против полицейской жес…» Надпись была не окончена.

Мужчина постоял около стены, затем махнул рукой.

«Чорт с ним! Надо уходить отсюда».

Быстрым шагом он пошел обратно по улице. Крики и свистки, почти совсем затихшие, вдруг опять начали приближаться. Мужчина остановился прислушиваясь. Справа от него была глухая кирпичная стена, слева — стандартные деревянные дома. Топот и крики неслись теперь прямо к нему. Очевидно, мальчишка, обогнув теперь один из домов, кинулся обратно.

Не раздумывая больше, мужчина свернул в переулок между домами и пустился бегом.

Он не пробежал и ста метров, как услышал сзади легкие шаги. Мальчишка бежал в том же направлении, что и он, догоняя его. Они побежали рядом. Двое полисменов отстали, но тотчас же возникла новая опасность.

Едва они миновали какой-то переулок, как из него выскочило двое в штатском.

— Стой! Стой! Застрелю.

— Бандиты, — сказал мальчишка, тяжело дыша. Светлые волосы его растрепались. Полы большого, не по росту, пиджака развевались по ветру.

Мужчина уже почти не мог бежать, но слово «бандиты» придало ему силы. С ходу он повернул в проход между домами. Мальчишка пробежал мимо него, но затем вернулся мгновенно.

— Куда ты! Там тупик. — Он дернул мужчину за рукав.

Вначале они несколько опередили преследователей, теперь двое в штатском были уже метрах в тридцати. Один из них выставил руку вперед; раздался выстрел, пуля ударила по булыжнику у ног мужчины и рикошетом стукнула по стеклу в доме.

Испуганные мужчина и мальчик побежали еще быстрее. Они свернули за угол одного из домов. Здесь начинался длинный деревянный забор. Мальчишка вдруг исчез. Мужчина огляделся растерянно. Бандиты приближались.

— Сюда, сюда! — раздался голос снизу. Лицо мальчишки выглядывало из дыры в заборе у самой земли. Мужчина бросился к нему. Он лег на пыльную землю и головой вперед полез в дыру. Мальчишка тянул его за ворот рубахи. Мужчина едва успел вытащить ногу из дыры, как бандиты с руганью пробежали мимо забора.

Мужчина и мальчишка, оба тяжело дыша, посмотрели друг на друга.

— Смылись, — сказал мальчишка с облегчением. Чуть-чуть не влипли. — У него было смышленое худое лицо с острым носом и острым маленьким подбородком. — Я здорово испугался, — продолжал он, разглядывая мужчину.

Мужчина взялся рукой за сердце. Оно билось у него так, что вот-вот разорвется. Он огляделся.

Место, куда они попали, было складом. Штабеля бревен и досок стояли рядами.

— Повезло, — сказал мальчишка, разглядывая свои испачканные черной краской ладони. — Тут они на прошлой неделе Блика так изувечили за такие надписи… До сих пор в больнице. Знаешь его?

Мужчина не успел ответить. За забором на улице раздался звук шагов.

— Они, наверное, в эту дыру влезли, — сказал чей-то голос.

Оба, и мужчина и мальчик, побледнели.

— Надо уходить, — топотом сказал мальчишка. Он поднялся.

Спотыкаясь и проваливаясь на кучах досок, они прошли через весь полукилометровый склад, никого не встретив, и перелезли теперь уже через забор с другой стороны. Едва они успели спуститься с забора, как далеко сзади раздался полицейский свисток. Мужчина испуганно дернулся. Но мальчик успокоил его.

— Здесь уж мы дома.

Начался район трущоб. Маленькие хибарки, залитые лунным светом, жались одна к другой. Повсюду лежали груды мусора. Земля была сырой и жирной. Вокруг не было никого. Стояла тишина.

— Пошли ко мне, — сказал мальчишка. — Переночуешь, потом пойдешь домой. Тебе далеко?

— Далеко, — сказал мужчина. — От проделанного сегодня двадцатикилометрового пути и от всех волнений ночи он так устал, что решил не пускаться ни в какие объяснения. Ему хотелось только выспаться в укромном месте.

Мальчишка зашагал вперед.

— Видишь, как живем, — говорил он. — Комбинат рядом. Никогда не опоздаешь на работу. — Он потянулся, чтобы пролезть под веревками, натянутыми для белья и едва видными при тусклом лунном свете. — Только гудок загудит, мы тогда и встаем.

Из-под дверей одного из домов на них заворчала собака. Мальчишка успокоил ее.

— Тише, Марта. Свои.

Мужчина едва держался на ногах. Пошатываясь от усталости, он следовал за мальчишкой. Тот