Генрих! Внимание! Генрих, мы вновь засекли неопознанные сигналы. Спуститесь в отсек акустоконтроля. Мы ждем вас!

Одновременно меня слышал и Анвар, это ему давало возможность приготовиться к приходу Генриха.

Приоткрыв дверь каюты, я отчетливо слышал шаги Генриха — он торопливо спускался по трапу. Я быстро прошел в химическую лабораторию. Плотными рядами стояли банки с реактивами. Среди их множества нужно было мгновенно отыскать два, три или четыре реактива, которыми только что пользовался Генрих. Я осторожно провел пальцем по краям банок. На двух сосудах сразу же обнаружил крохотные, еще не успевшие испариться капельки. Быстро списав формулы, украшающие их этикетки, я вышел из лабораторного отсека. Бумажка с формулами буквально прожигала насквозь мой карман.

В своей каюте я отыскал солидный справочник по органической химии и самоотверженно погрузился в мир валентностей, ангидридов, свободных радикалов, фтор- и хлоруглеводородов.

Генрих пытался синтезировать сильный органический яд! Два почти безвредных вещества, употребляемых для консервации водорослей, соединившись, приобретали оглушающую силу яда нервно-паралитического действия. Генрих Кох не так уж плохо разбирается в химии, если мог додуматься до столь чудовищного сочетания невинных реактивов. Или он был тому специально обучен?

Может быть, в это мгновение, прекратив спор, Генрих протягивает Анвару стакан содовой воды, предварительно капнув туда своего снадобья. Трудно поверить, что цивилизованный человек способен на такое. Увы, есть разные понятия о цивилизованности. Есть, в конце концов, разные цивилизации, которым суждено еще жить бок о бок.

Фактически мы безоружны перед Генрихом. Не надо даже старомодным способом лить яд в наши бокалы, достаточно капнуть им на кожу. В тесноте наших помещений такую операцию проделает даже однорукий.

Нужно предостеречь Анвара. Влекомый только одной этой мыслью, я ворвался в отсек акустоконтроля. Генрих испуганно отшатнулся от меня.

В тот момент удар необычайной силы потряс «Тайфун».

Неописуемые, раздирающие душу, скрежещущие звуки заполнили коробку отсека. У меня до сих пор стоит в ушах этот скрежет. «Тайфун» словно раздирали на части. Металл корабля скрежетал, вопил, звенел, разрывался. Погас свет.

В хаосе звуков, в полной темноте мы пытались пробраться на верхнюю палубу, где находились аварийные плавсредства.

Удары все чаще и чаще обрушивались на корабль Словно под его днищем протягивали гигантскую пилу и каждый ее зуб таранил и резал металл.

С ужасом я почувствовал, как под рукой волнами выгибаются стальные поручни трапа — это изгибался весь корабль.

Я слышал, как тяжело дышит Анвар. Потом я узнал, что он тащил за собой терявшего сознание Генриха…

Вдруг стало чуть светлее, меня коснулась волна жаркого ветра, и я осознал, что еще не все потеряно. Как говорит мудрость моего народа «Земля не стареет, солнце не меркнет».

На палубе от спасательных плотов и ботиков остались яркооранжевые бесформенные клочья.

Вокруг нас горел океан. Языки пламени с громоподобным гулом вырывались из-под воды. Шипели волны, превращаемые в пар. Белесое пятно кипящей воды расползалось к горизонту. Луна застыла в облаках копоти.

Мы находились внутри стены из огня, окружающей нас со всех сторон. Кольцо огня напоминало кратер вулкана, но его идеально правильная форма начисто отвергала предположения о естественной вулканической деятельности. Вулкан был созданием человеческих усилий, а мы по злой воле или случайно оказались в его огненной западне.

Палуба раскалялась все заметнее. Анвар был занят Генрихом, стараясь привести его в чувство.

— Анвар, ты не ранен?

— Нога болит жутко. Еле терплю. А Генрих совсем плох. Бормочет несуразное Что с ним?

— Не знаю, пока только догадываюсь. Обыщи Генриха.

— Зачем?

— Не спрашивай. Хорошенько обыщи. Если найдешь в карманах склянку, оберни руку тряпкой, возьми склянку и выброси ее за борт.

Когда я вернулся за Анваром, тот пытался сам спуститься в люк. Я помог ему. На палубе становилось нестерпимо жарко.

Сколько еще минут или секунд можно продержаться на этой раскаленной сковородке? Но я должен все точно запомнить. Чтобы потом рассказать всем, кто пожелает меня выслушать. Или — это еще важнее! — тем, кто должен знать истину! Если только мы сумеем вернуться к людям.

Языки пламени сливались а одну непроницаемую стену. Они закрыли горизонт и рвались заслонить небо. Пламя дрожало от напряжения, оглушающе гудело. Воздух, захваченный в плен огненной воронкой, струился вверх тугим осязаемым потоком, сминая и пожирая облака. Мы были на дне смерча из огня, пара и раскаленного воздуха. Я видел, как с неба спускались другие гигантские темные воронки из вихрей кипящего пара. Смерч рождал смерчи. Где-то дальше над океаном бушевали ливни.

Сильный юго-западный ветер, что начался в полночь, понесет чудовищный котел искусственного тайфуна к густонаселенным побережьям архипелага. Что будет с ними? Какая злая воля обрушила на них беду?

Наступило утро. Я должен узнать, что держит на плаву «Тайфун», не давая ему выскользнуть из огненного плена.

Не раздумывая, я мотнулся к борту и перевалился через него, прикрывая полой куртки глаза, чтобы уберечь их от шипящих брызг.

Погружаясь, я видел, как наверху бегали багровые отблески пламени. С ужасом подумал, что через минуту придется вынырнуть на поверхность и вместо глотка воздуха захлебнуться обжигающим паром.

Борт корабля крутым изгибом уходил вниз, я опускался рядом с ним, касаясь его плечом.

«Тайфун» лежал на решетке стальных балок. Балки уходили из-под днища во все стороны, их начало и конец терялись в темной воде. Целый отряд водолазов, вооруженных плазменными резаками, не смог бы и за неделю разрушить такое сооружение. Мы были в надежной западне.

Я постарался выскочить из воды как можно выше, чтобы не захлебнуться раскаленным паром и вдохнуть хоть глоток пусть и жаркого, но воздуха. Этот маневр мне удался, но тут же я понял, что не смогу вернуться на корабль Решетка металлических балок подняла его так высоко, что палуба оказалась недосягаемой.

Сколько я еще могу продержаться?

Рядом со мной упала тяжелая капля с язычком коптящего огня Я поднял голову и увидел, что пламя непостижимым образом изгибается к центру, образуя багровый купол. Горящее небо опускалось на корабль. Это было так страшно, что я, вскрикнув, потерял самообладание и ушел под воду.

Только ударившись о балки решетки, я сообразил, что с противоположного от меня борта «Тайфуна» уходит в воду металлический трап, по которому