- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Надежда Кожушаная Нога
Киносценарий (1992) По мотивам рассказа У. Фолкнера1. Пятница
Солдаты были похожи, и их можно было перепутать, если бы один не был такой рыжий. Они аккуратно разметили то, что им надо было выкопать сегодня, сели отдыхать. Столб с табличкой чисто армейского предназначения лежал рядом. Девушка — метров за тридцать от них — перебегала от дома к сараю, обратно, быстро и легко, как будто не было такой невероятной жары. Бежала — и упала вдруг с размаху на землю так, что видно было что-то из белья. Сразу вскочила и спряталась в доме. — Рыжий, — сказал Мартын. — «И в Макондо пошел дождь!» — «И шел он год, десять дней…» — подхватил Рыжий: они очень любили цитировать. Потом они поднялись и долго долбили одной лопатой по черенку другой, ковыряли черенок ножом, пока не доковыряли до того, что черенок сломался. И пошли к дому, где пряталась девушка. Нет, она не появилась, разговаривать пришлось с ее братом — таким же пацаном, как они сами, но таджиком и потому серьезным и прямолинейным. Скорее всего, он понял, чего им надо, потому что молча вынес из сарая целую лопату, а потом, когда они, похихикивая над своей неудачной хитростью, плелись обратно, крикнул: — Эй! — и заставил вернуться и взять еще одну лопату, чтобы потом не было нужды приходить опять. Они выкупались в ручье, потому что копать все равно не хотелось. Двое наручных часов висели на сучьях дерева. — О аква, о аква миа! — орал Рыжий. Они все-таки врыли столб и даже увлеклись работой, как Мартын поднял голову и ткнул Рыжего под локоть: девушка с кувшином воды, полотенцем с едой, шла к ним! Брат ее стоял у дома, засунув руки в карманы, наблюдал. Ели они, конечно, с непередаваемым удовольствием. Девушка — ее звали Камилла — хотела уйти сразу, но что бы они были за солдаты, если бы отпустили ее сию секунду? — А представляешь, на выпускном! — рассказывал о ком-то Рыжий. — «Эпителий нежный-нежный! Подии прямые, волосяной покров длинно-каштановый…» — А Наталья слушает, и рот так отваливается, — перебил Мартын. — «А мануалии! — спел Рыжий. — А мануалии!» — А понимаешь, про что? — спросил Мартын. Она засмеялась и спрятала лицо. — Эпителий — кожа, подии — ноги, мануалии — руки, — объяснил Рыжий. — И Наталья! — опять вставил Мартын. — У нее усы до подбородка! — А Мартын в это время с «А» классом в бутылочку шпарит! Камилла смотрела то на одного, то на другого, особенно на Мартына, потому что на Рыжего смотреть ей было стыдно. А Мартын украдкой следил за ее братом, который выстоял свое и медленно пошел к ним. — Спасибо. — Мартын вскочил на ноги. — Проводим? Они пошли к дому втроем и все равно опоздали: брат остановился, выждал их, дал солдатам пройти вперед и рявкнул вдруг сестре что-то значительное, отчего она закрыла лицо и побежала, заплакав. Никак не хотелось уходить, хотя Камилла даже не высунулась потом ни разу из дома. — Ты играешь? — спрашивал Рыжий ее брата. — Сыграй! — И расстегивал новенький аккуратный аккордеон. — А кто играет? Сестра? — Нет, слабо! — отнекивался брат одним-единственным русским словом, которое знал и которое подходило к случаю. Мартын взял аккордеон и изобразил известное до-ре-ми-до-ре, что на музыкальном языке означало не самое приятное для слушателя. — Я забыл, где у Камиллы жених служит? — спросил Рыжий. — Владивосток, — ответил брат. — Моряк? Брат кивнул. Мартын рявкал аккордеоном, а брат Камиллы внимательно смотрел на Рыжего. — Ладно, пора, — сказал Рыжий, так и не дождавшись Камиллы. Они уходили, и брат подарил им на прощанье пазуху яблок, удивленный таким удачным поворотом дела. — Спасибо, — искренне сказал Рыжий. — Извини нас. Они забрали лопаты и шли к лагерю, как вдруг из дома понеслись наконец звуки, извлекаемые, конечно же, Камиллой: она играла что-то из своего выпускного класса музыкальной школы. — Есть! — сказал Рыжий, подняв палец. — А как ее зовут, я забыл, — спросил Мартын. — Камилла. Что значит — долгожданная. И как это бывает в секунду покоя и блаженства, когда так просты и вероятны они, увиделось самое нелепое, что могло увидеться: Рыжий, мертвый, в какой-то другой земле, и орущий Мартын, ноги его засыпаны землей, обе, так, что не видно даже крови. Потом они опаздывали и бежали к лагерю и вспоминали то, что было только что в этот день: — Классный инструмент! Откуда что, да? — А вот случайно у нас в кустах оказался рояль, кстати! — А!!! — крикнул Рыжий коротко и услышал ответ через две секунды. Они пошли медленнее, и Рыжий перепрыгивал иногда через тень Мартына, которая шла впереди их. — У Орлова брат после армии ткнул в карту — и уехал куда попал. В Воронеж, что ли. Мартын наклонился и ткнул пальцем в дорогу. Рыжий засмеялся, как будто его застали врасплох: — Между прочим! Аккордеон есть. Тепло. — Рыжим слабо! — повторил Мартын интонацией брата Камиллы, и Рыжий перевел «слабо» на все два чужих языка, о которых немножко знал. — Ближе к дембелю подумаем, — сказал Мартын. И они запели Данте, переложенного на мотив военного марша:Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу.
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был? О, как произнесу?
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу,
Так горек он, что смерть едва ли слаще.
Но благо в нем обретши навсегда,
Скажу про все, что видел в этой чаще.
Не помню сам, как я вошел туда… —
2. Рыжий
Утро только-только начиналось, поэтому людей в кишлаке видно не было. Один только, молодой афганец, помахал вслед БМП рукой и крикнул что-то приветственное: — …шурави!.. Изнутри его слышно не было. Мартын посмотрел на него мельком, спросил напарника: — Давно мирные? — Давно. Недели две, — сказал напарник. И сразу замолчал, потому что увидел на дороге, метрах в ста впереди, большой снарядный ящик; Мартын остановил машину, заглушил мотор: они все очень хорошо знали, что это за ящики. — Рыжий с кем ушел? — спросил он спокойно. — Я… фу, я их еще не запомнил. Двое. Из Харькова. — Я посмотрю кто. — Мартын вышел из машины, сделав напарнику знак смотреть вокруг, хотя они знали, что такие ящики не минируются и засад вокруг них не бывает. Мартын- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »