влажный и холодный. Казалось, что ешь лед, но он не тает.

Ху, поворачивая окровавленное лицо, слушал тишину. Падение редких капель, еда притаилась.

«Еда, дающая шанс выжить. Он опять обманул судьбу, ушел из храма, он наконец — то их уничтожил, весь этот цвет Рая, этих ученых умников. О, как он их ненавидел. И презирал. И завидовал.

Теперь выход близко, он помнил эту карстовую пещеру. Когда они с Химиком затевали этот проект, это был один из выходов в мир. Запасной вариант. Еще километра два, и выход. И все сначала: безграничная власть, над умами, жизнями и телами ничтожных людишек».

Аю выдал Мышь, сидел, сидел и решил повисеть на своде пещеры. Не рассчитал расстояния, и больно ударившись головой, запищал.

Ху делая громадные прыжки, с расставленными широко в стороны руками, поспешил прямо на звук.

Он почти ухватил ребенка, но от топота его ног, огромный сталактит оторвался от свода и упал, пронзив негодяя насквозь.

Ху стонал. Он будет умирать долго. И как все эти фюреры, дуче и лжепророки, до него и после — в полном одиночестве.

А Мышь безошибочно выведет девочку на поверхность, а сам вернется в пещеру.

6

Склон горы прочесывали спасатели. Они увидели маленькую девочку, и удивились, та не звала на помощь, не бежала к людям.

Они приблизились, и один из них оказался женщиной-психологом.

— Не бойся, мы друзья. Мы пришли помочь.

А Ая была испуганна. Мир вокруг был полон множества незнакомых звуков. И в этом мире не было эха. Она боялась сделать даже маленький шаг. Голова кружилась от избытка кислорода, Ая села на что-то железное с поперечными перекладинами.

Женщина врач приблизилась и увидела голубые глаза, цвета неба, без всякого выражения, ребенок смотрел, словно слепой.

Нет, на самом деле, незрячая девочка.

Спасатели взяли девочку на руки и понесли вниз к машинам «Скорой помощи».

А сидела Ая на том самом вентиле, несущим всем «тихую смерть».

Вентиль опечатали и поставили часовых.

Тело казалось невесомым, словно летаешь во сне.

— Ма! — закричала Ая. Голос, словно растворился в пространстве, и не вернулся спасительным эхом.

Эхо было всегда. Сколько себя Ая помнила. Оно было поводырем, другом. Если Ма или Па уходили надолго эхо вело ее по самым запутанным лабиринтам. И приводило к людям.

В этом мире эха не было.

Она услышала лишь звук приближающихся шагов.

— Не бойся, малышка. Ты у друзей.

— А, Ма?

— Твоя мама в клинике. Она немного приболела. Сейчас тебе сделают укол и боль уйдет. Сон лучшее лекарство, — голос был добр, спокоен и Ая уснула.

Проснулась она с забинтованной головой.

Девочке в сетчатку был вживлен имплантат, питающийся от солнечного света. Этот свет в результате сложных химических реакций будет стимулировать работу оптических посредников-нейромедиаторов.

— Скоро снимут повязки? И куда ее?

— Сначала ей надо окрепнуть. Научится заново ходить. А потом увидеть мир таким, какой он есть, прекрасным и удивительным.

— Мир, в котором нет ее мамы и папы. И вообще никого родных. Ведь она одна выжила.

— Будет новая семья, она будет жить. Вот посмотрите, что она нарисовала сразу после операции.

На белом листке летали розовые облака, фиолетовые пауки летали на паутинках, летучие мыши, оранжевого цвета, пили зеленое молоко.

А в центре листка были нарисованы видящие глаза — цвета теплого моря.

А в окно больничной палаты бился крыльями Мышь, а на спинке у него сидел паук Макс.